Война и приметы

В таком жанре народного творчества, как примета, наглядно проявляется мистическое восприятие войны. Многие из примет, подчеркивая противоестественность войны, ее несоответствие жизни мира, фиксируют сведения о разнообразных природных аномалиях: заморозки летом, сильные ветра и ураганы: Посреди почти что лета мороз вдруг пал (Юрла); К войне был сильный ураган, лес весь свалило, что пройти нельзя (Сёйва Гайн.); появление в деревнях в большом количестве лесных зверей – зайцев, белок, волков: Белки перед войной много было, прямо в огороды шли, по крышам, к войне зайцы по деревне бегали прямо по огородам (Юрла); Перед войной было много волков, и они сильно выли (Нытва).

Скорее всего, появление такого рода примет связано с известным эффектом аберрации памяти, когда более поздняя информация накладывается на ранние впечатления (количество диких зверей скорее всего возрастало в связи с тем, что во время войны на них просто некому было охотиться). Важно, однако, и то, что образы примет в традиции тоже тесно связаны с идеей смерти. Волк, например, играл роль носителя зла во многих мировых мифологиях, особенно почитался воинственными народами (еще древние римляне верили, что волки показываются перед битвой). Славяне также считали, что волки связаны с миром мертвых.

Понималось как знак войны необычное поведение домашних животных: Перед войной свиньи всю землю изрыли во всей деревне (Вильва Сол.). Примета используется и в более широком значении: Cвинья роет землю – быть беде. Разрытая земля ассоциативно связывалась с могилой; ср. в связи с этим: Если свинья выроет яму перед чьим-нибудь домом, то в этом доме следует ожидать покойника (Карагай). Приметой к войне считалось появление редких лесных животных, птиц: Перед войной филин рявкал, как баба, ухал (Красновишерск). Филин, ночная хищная птица, считался у славян нечистым; известно, что его громкие крики пугающе действуют не только на людей, но и на животных.

Аналогично приметой к войне считалось появление удода (пск. [СРНГ 7: 211]) – птицы, редко показывающейся человеку и к тому же отличающейся омерзительным запахом. Обилие рыбы, бабочек, грибов также считалось недобрым предзнаменованием: Щука перед войной шла. Это вообще так, когда много щуки, не к добру. Опасная она. Которы её и щукой-то не называют, только сукой (Ощепково Ус.); Перед войной было очень много белых бабочек (Карагай); Мама говорила перед войной грибы белые шибко были. И мама мне тоже говорила: война неизбежна (Мухоморка Юрл.). В поверьях о щуке отразилось распространенное в народе наделение ее чертами демоничности; отмеченное информантом соотнесение щука – сука следует рассматривать не только как проявление звуковой близости названий, но и как использование оскорбительной лексики в функции оберега. Примета с бабочками, безусловно, связана с тем, что бабочка в славянской символике олицетворяет душу; грибы в народе воспринимались как «выходцы» с того света (о чем, в частности, говорит примета Много грибов – много гробов).

И. А. Подюков, Е. Н. Свалова "Образ войны в народном представлении (по диалектным и фольклорным материалам Прикамья конца XX ­ начала XXI в.)"// Вестник Пермского университета. Сер.: Российская и зарубежная филология. ­ 2013. ­ Вып. 3 (23).