Три заметки об именах.

Не знаю, есть ли более избалованная вниманием современных язычников сторона древнего языческого быта, нежели славянские имена. Статьи с перечнями таких имен, описанием тех законов, по которым они составлялись и нарекались, выложены на каждом уважающем себя языческом сайте, несколько изданий пережила замечательная книга Вадима Казакова, главы ССО СРВ, «Именослов», во втором издании которой я имел честь выступать в качестве соавтора. Кажется, все, что можно было – сказано. И тем не менее некоторые, связанные с именами вопросы, кажется, остались неосвещенными – или, что хуже, освещенными не совсем верно. Возможно, кто-то, где-то уже говорил о том, о чем хочу сказать я, и я просто ломлюсь в открытую дверь. Что ж, но ведь если я не читал об этом – может, и еще кто-то не читал? Тогда эта статья – для них, моих товарищей по несчастью.

1. Христианское «имя» – на полпути к номеру.

Задумывался ли кто-нибудь над тем странным, в общем-то, местом, которое в нашем обществе и языке занимают имена людей? Не секрет, что имена в русском языке делятся на имена собственные и нарицательные; но личные, человеческие имена стоят совсем уж особняком. То же во всей христианской и послехристианской культуре. Когда-то имя что-то обозначало, чего-то желало, оберегало – выполняло множество предназначений. У современного имени одна роль – обозначать данного субъекта. И все! Ничего другого от имени наш современник не требует. Алексей, Андрей, Петр, Михаил, Яков, Лариса, Татьяна, Мария – что это? Это имена – и только. Специальные обозначения-бирочки, по которым – точнее, по сочетаниям которых, вроде «Сидоров Петр Иванович» – одного человека отличают от других. Если человека называют словом, что-то обозначающим – Рыжий, Грач, Беда [1] – это презренное прозвище, удел невоспитанных детишек, неповзрослевших неформалов или уголовников. Нет, есть и исключения – но они только подтверждают правило. Есть имя Лев, есть Лилия и Роза, но львы у нас за околицами не бегают и розы с лилиями на полянах не растут. Попробуйте назвать дочку Незабудкой или сына Волком – сразу «почувствуете разницу», причем первыми дадут вам ее ощутить ваша же родня вкупе с работниками ЗАГСа. Горстка сохранившихся в употреблении славянских имен – что-то около дюжины общим счетом – погоды не делают. Их «нарицательный» смысл сильно сглажен или двухсоставностью (Вячеслав, Людмила и пр.), или изменениями языка. В современном русском ведь нет глаголов «вадить», «олегчити», существительного «глеба». Вот и блуждают по словарям «перс» Вадим с изуродованными в каких-то Хельга с Гудлейфром Олегом и Глебом.

Но ведь это положение ненормально! Веками в большинстве культур имя что-то значило, не просто обозначало человека, а говорило о каких-то его, реальных или желательных качествах. Оно связывало человека с миром, а не отделяло от него. Славянин Волк, немец Вольф, индус Врика были связаны именами и с языком своего народа, и с окружающим миром, в котором водились их серые «тезки», и с ценностями племени – ибо родители, называвшие так своих детей, желали им обретения каких-то качеств этого сильного, красивого, гордого и живучего хищника. Сейчас же имя вырывает человека из мира, ничего о нем не говоря. Та же картина и в других христианских и послехристианских культурах. Джон, Жан, Хуан столь же бессмысленны на английском, французском, испанском, как и Иван – на русском., столь же чужды языкам их носителей. И когда философы ХХ века горько задумываются о явлении полного (тотального, как они любят выражаться) отчуждения человеческой личности в современной культуре, то отчего бы не задуматься им о роли современных имен в создании этого отчуждения? Причем, если в собственно христианской культуре тоненькая ниточка между именем человека и окружающим миром еще сохраняется – именем человек связан со своим «святым патроном», «ангелом-хранителем» – то после превращения нашей культуры в светскую эта ниточка окончательно рвется. Теперь единственное назначение имени – обозначать человеческую особь, «личность», как гордо принято выражаться ныне. Сам отказ от значащих имен в христианской культуре не случаен – нельзя никого описывать, перед Христом все равны, и Велеславы с Ратиборами, и какие-нибудь Лихой Упырь с Тупочелом превращаются в безликих иванов. А если вспомнить о привязке христианских имен к тем или иным датам церковного календаря, то христианское имя и вовсе приближается к инвентарному номеру очередной «овечки» паствы христовой.

Нынче, на наших глазах, делается следующий за таким имянаречением шаг к обезличиванию человека, к его превращению в винтик, шаг, пожалуй, окончательный.

Маломерный БОЧ

Родители мальчика назвали его номером вместо имени

47-летний художник Вячеслав Воронин дал своему новорожденному сыну имя, состоящее из сочетания букв и цифр: БОЧ рВФ 260602. Что, по замыслу продвинутых родителей (мама с папой полностью согласна в этом вопросе), должно расшифровываться следующим образом: Биологический Объект Человек рода Ворониных-Фроловых, родился 26 июня 2002 года.

В ответ на удивление окружающих счастливый отец отвечает: «Пора стать свободными людьми и дать ребенку настоящее имя -–единственное и неповторимое. Ведь, по сути, Петр или Иван, это не имена, а клички. Даже Иванов Петр Семенович – не имя: он же не один с таким именем на свете. Иванов Петр Семенович, 25. 07. 1943 года рождения, 43-е отделение милиции, плюс номер паспорта, записанные в одну строку – вот эта идентификационная система и является именем конкретного человека».

К собственному имени Вячеслав тоже относится плохо и собирается поменять его на другое: БОЧ рВП 250856, то есть Биологический Объект Человек рода Ворониных-Пархоменко, родился 25 августа 1956 года.

В ЗАГСе отказались зарегистрировать ребенка под таким современным «именем». Однако неугомонные родители подали на ЗАГС в суд и полны решимости ввести в повседневный обиход «лагерные имена», как назвала изобретенную ими систему идентификации людей директор Чертановского ЗАГСа Людмила Сахарова.

Зато адвокат, представляющий интересы родителей в суде против ЗАГСа, возмущен такой «несправедливостью» по отношению к родителям-рационализаторам, и весьма своеобразно защищает их права: «Изготовлен новый товар XXI века – истинно отечественное, русское современное имя. Если хотите, бренд. И какова реакция? Реакция полного отторжения!»

И слава Богу, добавим мы.

Эту статью я перепечатал из православного журнала «Первый и последний» (№9, 2003 г). Его издатели и авторы справедливо возмущены диким непотребством «лагерного имени» несчастного малыша. И в этом с ними невозможно не согласиться. Но нужно заметить и кое-что еще – ведь это всего лишь завершение пути, начало которому положила христианская традиция крещения детей именами-бирками. Да, бьет в глаза типичное для нынешнего человека помешательство на «новом» – но ведь оно от «Нового завета», от «заповедь новую даю вам»; язычники верили в цикличность времени, чтили пращуров, стараясь во всем подражать им. И делили мир не на «новое и старое», а на ПРАвильное – от ПРАщуров завещанное – и неправильное, то есть не завещанное от них. Да, бьет в глаза другое типичное безумие нашего века – стремление «стать свободными (от чего?) людьми» во что бы то ни стало, доходящее до желания, чтобы человек оказался «один… на свете». Да ведь только это все пресловутая «свобода выбора» и «личное спасение» христиан, только под другим соусом. И презрение к «кличкам», то есть именам, хоть как-то объединяющим человека с традицией. И обязательная дата рождения «БОЧ»-ей– как дата крещения в святцах. И даже ошеломительно наглое заявление адвоката про «истинно русское имя» – чем хуже «истинно русских» имен Ивана и Марьи? Чем хуже обывательского бурчания – «нашли имя – Горислава… неужели нельзя дать обычное, русское имя Лена или Маша»(пример с сайта beloyar.da.ru)?

Буквально на той же странице того же журнала сообщается о выступлении «сотен тысяч» японцев против присвоения им личных номеров. Отчего же в маленькой Японии против номеров выступают сотни тысяч, а в огромной России – в лучшем случае тысячи, если не сотни возражают против скотского тавра ИНН? Это при учете традиционной послушности, дисциплинированности японцев и бунташного нрава русского народа? Да потому, рискну предположить, что японцы – язычники. Они привыкли к значащим именам, связывающим их с родом, миром, традицией – а не вырывающим из них. Для них переход резок и болезнен, для христианского мира – почти неощутим.

Христианское имянаречение – один из самых сильных инструментов в создании нынешней, изначально увечной, вырванной из мира, народа и традиции, «личности»-особи. Шаг к номеру во всемирном концлагере.

2. Кто отнял русские имена.

К сожалению, во многих изданиях современных язычников можно прочесть, что церковь «каленым железом искореняла светоотеческие имена, насаждая жидовские клички». Чем подобное мнение плохо, можно говорить долго – и кое-что будет сказано ниже. Но главное – одно. Это неправда. Повторяя такое, язычник сам лепит на себя ярлык лжеца или невежды. Всякий сколь-нибудь начитанный христианин спросит его – «а как быть с учеником святого Кирилла Гораздом, со святым мучеником монахом Кукшей, с черноризцем Храбром, автором «Сказания о письменах», с монахами Пересветом и Ослябей, наконец? Если церковь «каленым железом искореняла» славянские имена, отчего она не «искоренила» их на своей территории, в монастырях? Отчего у сербов, крещеных на три века раньше русских, до сих пор в обиходе Слободаны, Радивои, Вуки и иные славянские имена, а у русских их днем с огнем не сыщешь?»

Более того, самые грамотные могут вспомнить и выдержку из азбуковника XVII века «Первых родов и времен человеци… до некоего времени даяху (давали) детем своим имена, яко же отец и мать отрочати (ребенка) изволят: или от взора (внешнего облика) и естества (нрава, характера), или от вещи, или от притчи (случая). Такожде и словене прежде их крещения даяху имена детем своим сице (вот так): Богдан, Божен, Первой, Второй, Любим и ина таковы. Добра же суть и та (и эти имена были недурны)».

И в самом деле, в «Повести о Савве Грудицыне» той же эпохи встречается купец Бажен Второй, то есть носитель вполне славянского имени. И это – не такое уж исключение. В документах того времени Некрасы и Жданы фигурируют на равных с Иванами и Тимофеями.

То есть церковь, хоть и действительно насаждала христианские – в том числе и жидовские по происхождению – имена, но «искоренять» славянские не пыталась. Если кто-то несогласен со мною, я с большим интересом выслушаю указание на источник, где от имени церкви запрещалось бы или хотя бы осуждалось ношение славянских имен. У церкви достаточно было хлопот с теми, кто не просто назывался языческими по происхождению именами, но и вел себя по-язычески – ставил кумиры, приносил жертвы, творил обряды, гадал, волхвовал.

Когда же все переменилось? Отчего сегодня мы не слышим на улице «Как здоровье, Любим Баженович? Несмеяна, передай, пожалуйста, билетик… Жданко, бросай мяч, домой пора!»?

Вот что пишут в труде «О русских именах» А.В. Суслова и А.В. Суперанская: «большинство русских людей и после обряда крещения продолжало вплоть до XVII века именовать своих детей по-своему, по обычаю, т.е. по-русски… Сложившийся в XIV веке способ именования, при котором разговорный вариант крестного имени сочетался с мирским прозванием… просуществовал до XVIII века, до петровского времени, когда в деловых бумагах стали требовать написания полного имени, совпадающего по форме с церковным, а древнерусские имена перестали допускать в официальные записи». При чудовищно возросшей при Петре роли бюрократии и «официальных записей» поставленные вне закона славянские имена были таким образом вычеркнуты из жизни, и действительно вскоре исчезли. Не Владимир, а Петр отнял у русских русские имена; уцелели лишь попавшие в святцы Владимиры, Ольги, Борисы, Глебы и пр. Как не вспомнить иных авторов, в том числе и А. Широпаева («Тюрьма народа») с А. Ивановым («Христианская чума»), легкомысленно восхищающихся «борьбой» Петра с церковью. По этому поводу лучше вспомнить остроумную фразу В. Истархова (кстати, его оценка Петра гораздо вернее) «Если крокодил съел твоего врага, это еще не означает, что он – твой друг». К слову, церковь, в отличие от славянских имен, «борьбу» с нею Петра отличнейшим образом пережила, что заставляет в серьезности этой «борьбы» очень и очень усомниться.

Какие же выводы из сказанного? Во-первых, не надо приписывать церкви чужие прегрешения, у нее хватает своих.

Во-вторых, как в древней Руси, так и сейчас называться языческим именем не значит стать язычником и представлять угрозу для врагов Руси. Мало перепрыгнуть через костер и гордо назваться каким-нибудь Ратибором или Владисветом. Надо еще и действовать по-язычески, жить по-славянски. А то можно дождаться от христиан и ехидных кивков в сторону Мстислава Ростроповича с Борисом Березовским и Владимиром Гусинским: мол, тоже те еще «славяне».

Озар Ворон.

Источник