СЕРГЕЙ БОДРОВ <Я ФАТАЛИСТ>

После фильма 'Брат' Алексея Балабанова ряд интервьюеров, общавшихся с Сергеем Бодровым, удивлялся примерно так:'Я рассчитывал увидеть смурного паренька. А встретил нормального, веселого парня...' На контраст работало еще и то, что Сергей закончил искусствоведческий факультет МГУ и написал диплом 'Венецианская архитектура ХVI века'.Журналисты хватались за это и доказывали своим читателям, что на самом деле Бодров вовсе не такой, как его герой Данила, а наоборот - добрый и интеллигентный.

Несовпадение экранного и реального имиджей Сергея нравилось и фотографам - они с удовольствием 'играли' с ним, то возвращая его к образу Данилы Багрова, то вспоминая о его серьезном образовании. Видимо, именно оно заставляло его кротко сносить все эти 'игры' прессы, так как фотографироваться он терпеть не мог... Интервью давать - тоже. Мы публикуем это давнее его интервью, потому что из него можно очень ясно понять 'каким он парнем был...'

- Ты себе на каких фотографиях больше нравишься: где ты скромный и в очках или где без очков и с автоматом?
- Да мне все равно.
- Но тебе хоть какой-то кайф доставляет то, что у тебя берут интервью, узнают, на обложки фотографируют?
- Кайф? Да нет, конечно. От этого на самом деле столько же приятного, столько же и неприятного. Я не воспринимаю все это как что-то важное. Если считать важными все эти съемки и интервью, то тогда ты должен серьезно относиться вообще ко всему, что о тебе пишут, к любой статье. А это глупо, бессмысленно, забирает силы и энергию.
- Часто пишут неправду?
- Помню один заголовок - 'Бодров женился на стерве'.
- Но, может быть, именно твоя скрытность провоцирует такие вещи? Ты ведь всегда говоришь о личной жизни очень уклончиво, если вообще говоришь.
- Я не считаю нужным о ней говорить. Личная жизнь потому и называется личной, чтобы о ней не рассказывать. Мне очень не нравится, когда начинают в душу лезть. Да для меня вообще интервью давать - мука адская. Когда дочь родилась, звонить начали... Ребенка ведь даже друзьям своим не показываешь первые недели, а тут журналисты начинают расспрашивать.

- Ты домашний человек? Можешь сказать, что твой дом - твоя крепость?
- Я и об этом не особенно хочу говорить - домашний я, не домашний... А что касается крепости - можно носиться неделю везде, а можно дома залечь на диване на неделю, депрессию переживать.

- На письма зрителей ты отвечаешь?
- Было письмо от женщины, кажется, из Южноуральска. Пожилая женщина так трогательно ко мне обратилась: 'Дорогой Сергей Сергеевич...' Пишет: 'Прошу совета вашего. Младший сын ушел в армию, хороший сын, работящий. 0дна у него радость была до армии - купил себе мотоцикл 'Урал'. И был он ему как ребенок - чистил его сын, лелеял, холил. Потом оставил в гараже и ушел служить. В Чечню. Письма все время пишет, спрашивает: 'Мама, как там мой мотоцикл?' И вот случилась у меня беда. Залезло в гараж жулье, мотоцикл украли, а я боюсь сыну в этом признаться. А со старшим сыном тоже беда. Он этих подонков нашел, а они его избили да еще ограбили. Вот вы в фильме так лихо с подонками расправлялись, что вы мне посоветуете?'
Вот что сказать ей: 'Вызывайте милицию' или 'Бог им судья'? Я первый раз в жизни решил лично на это письмо ответить. Сидел, часа два думал.

- И что ответил?
- Нашел какие-то слова. Сейчас я их не повторю. Но надеюсь, что тот парень, когда из Чечни вернется, правильно меня поймет. Хотя он про жизнь знает в cто раз больше, чем я. Конечно, я посоветовал не мстить.

- Думаю, эта женщина была рада, что ее сыну не придется мстить. Но многих твой совет наверняка бы удивил - после 'Брата' тебя воспринимали не как Сергея Бодрова, а как Данилу Багрова. А сам ты какую-то связь с ним чувствуешь?
- Мы с ним как близнецы. Знаешь, бывают такие близнецы - внешне друг на друга похожие как две капли воды, а внутренне совершенно разные. Идет такое виртуальное влияние. Возможно, он делает меня жестче, а я его - мягче.

- Года два назад, после выхода 'Брата' на экраны, ты говорил, что пришло время таких людей, как Данила. Оно продолжается?
- Я не очень хорошо помню, что тогда говорил, но, по-моему, это время и не кончалось. За родных своих надо постоять? Надо. Слабых надо защищать? Надо. Родину свою надо любить? Надо. Нет, это время постоянно, оно никогда не кончится.

- Представь Данилу Багрова не своим экранным близнецом, а живым человеком, с вот такими взглядами, манерой поведения, способами разрешения конфликтов. Ты бы хотел, чтобы у тебя был такой брат?
- (Очень долго думает). Нет. Брат... Вообще, я всегда сестру хотел... Ну вот, и ответил на вопрос.

- Довольно большая часть 'Брата-2' снималась в Америке. Как тебе эта страна, и будет ли ей 'кердык'?
- Будет. Особенно если говорить о национализме. Там ведь национализм ужасный, совсем другой, чем у нас, но его очень много. Вот, например, черные белых называют 'сноу-флейк' - перевести это можно как 'снежные хлопья' или 'снежок'. Слово это ругательное. Мы снимали одну из сцен в баре, в негритянском районе, где вообще белым появляться не стоит. И позвали местный народ сниматься в массовке - пиво им бесплатное поставили, они очень рады были. И когда мы начали снимать эпизод, в котором негр, обращаясь к белому, называет его 'сноу-флейк', они все были в таком восторге, что даже зааплодировали, - в настоящем кино негр обращается к белому и произносит это слово! В полном были восторге.

- А черных нельзя называть 'ниггеры'?
- Да, это слово нельзя произносить, оно считается очень обидным. Меня как-то гримировала американская гримерша, мы разговаривали и ждали чернокожих актеров, и она вдруг склоняется низко-низко и на ухо мне шепотом говорит: 'Скоро ниггеры придут!'

- Национализм есть, к сожалению, не только в Америке. Слова из первой картины 'Не брат ты мне, гнида черножопая' так и не забыли, а после 'Брата-2' вспомнят опять. Причем нынешняя политическая ситуация их не то чтобы оправдывает, но...
- Знаешь, количество добра и зла в мире всегда одинаково. И если сейчас зло воплощено в виде гуннов с черными бородами, то так и должно быть. С этим злом можно бороться, но количество его в мире не изменится.

- Ты что же, абсолютный фаталист?
- Да. Я фаталист.

- А как ты думаешь, Салмана Радуева надо расстреливать?
- Можно об этом рассуждать, но в принципе ничего же не изменится. Если смотреть с точки зрения человечества, его общего развития и воспринимать людей как букашек, то от того, будет этих букашек больше или меньше, ничего толком не изменится. Это, в общем-то, верная философия, но в этом случае тебе уже все равно, что будет с тобой, с твоими родными, потому что ты и на них смотришь как на букашек... Если исчезнут, то ничего не изменится. Гунны будут появляться все время разные и никогда не исчезнут, но это совершенно не значит, что с ними не надо бороться. Только борются все по-разному.

- То есть противиться злу надо, но не надо противиться насилием?
- Ну вот представь. Две тысячи человек, все совершили что-то жуткое: изнасилования, расчлененка, они все преступники. И надо пойти и их расстрелять. Радуев тоже преступник. Это тоже жизненная философия - пойдет человек их расстреливать или не пойдет.

- А ты?
- Я не пойду.

- А ты не ездил в Чечню встречаться с солдатами. Они наверняка смотрели 'Брата' и видят в тебе что-то близкое...
- Не ездил. Но если бы такая ситуация сложилась - поехал бы обязательно. Мне письмо пришло от парня, который служил в Чечне, потом вернулся в Питер, связался там с какими-то бандитами, получил я от него письмо, а под письмом подпись 'Данила', я даже вздрогнул. Мы с ним встретились, поговорили. Сейчас он организовал у себя что-то вроде клуба чеченских ветеранов.

- Ты в армии служил?
- Нет.

- А оружие любишь?
- Да, как всякий мужчина. В нем что- то такое мистическое есть.

- У тебя после 'Брата' не было опасений, что тебя растиражируют как типаж?
- Да не позволю я себя особенно растиражировать.

- Отказываешься от ролей? Но ко- го-то же тебе сейчас предлагают?
- Предлагают. Предлагают негодяя. Он не мерзавец, а именно негодяй. Так что, может быть, что-то и получится.

- А с телевидения ты ушел оконча- тельно?
- Ушел. Я начал понимать, что это не совсем моя работа. Потому решил оставить программу 'Взгляд'.

- Ты, несмотря на довольно большое количество ролей, постоянно говоришь, что ты не актер. Что в тебе должно измениться, чтобы ты себя им почувствовал?
- Во мне ничего не должно измениться, потому что я актером себя чувствовать не буду. А так, нужно больше самовлюбленности, и главное - стремление всем понравиться.

- А в тебе этого нет?
- Нет. Во мне этого нет. Я не хочу быть актером.

- А кем хочешь?
- Я? Хотел бы кино ставить, быть режиссером.

- Но если ты говоришь, что ты не жесткий чкловек, как бы ты мог управлять таким огромным коллективом? Там же орать надо.
- Я не стал бы орать.

- То есть осветителю, который опо- здает на два часа на съемку, ты скажешь вместо 'Трам-тарарам...' 'Простите, но своим опозданием вы очень помешали нашей работе'?
- Да. Осветителю я скажу так, а вот продюсеру, который будет вмешиваться в работу, могу и 'Трам-тарарам...'.

- А если бы ты ставил свой фильм, он был бы чем-то похож на картины Алексея Балабанова?
- Работать с Балабановым мне нра- вится, но снимать так, как он, я не стал бы. А как стал бы, я еще не знаю. Вообще, люди, человеческие отношения намного выше искусства. Мне живой человек интереснее любого фильма, любой картины.

- Может быть, в тебе психолог скрывается?
- Да кто во мне только не скрывается...

- А твой Данила, он любит людей?
- Он едет выручать брата друга, который в результате-то оказывается вовсе не самым лучшим человеком. Подонка, который только что чуть его не убил, он не убивает, потому что в коридор выбежал маленький сын этого самого подонка и прочел стихотворение о Родине, от которого у Данилы просто ком в горле появился... По-моему, нельзя такое сделать, не любя людей.

- А ты в общении избирателен?
- Ну конечно. А как же иначе. Да, я избирателен в общении.

- А с Витей Сухоруковым, 'братом' своим, ты дружишь?
- Мы вместе жили в квартире в Чикаго, специально попросились. Там были огромные окна, от пола до потолка, смотришь - и весь город перед собой видишь. Фильм-то малобюджетный, я как в эту квартиру вошел, подумал: не ошиблись ли мы дверью? А Витя на всю эту красоту посмотрел и сказал: 'Витька Сухоруков в Чикаго. Видела бы мамка моя...' А потом минут сорок молчал. Он первый раз был за границей, потом пошел гулять по Чикаго, исходил весь город. Витя замечательный.

- Ты получил достаточно серьезное образование - одно название твоего диплома заставляет замирать от уважения. А в жизни тебе это образование как-то пригодилось?
- Конечно. Вот приезжаешь в какой-нибудь город. Что обычно об этом городе знаешь? Что там есть центральная площадь, какие-то магазины... А я знаю, что там в музее есть одна картина, у которой ты можешь целый день провести. И этот день прибавляется к твоей жизни.