Славянская мифология. Демонологический мотив "русалки сушатся". Часть 2.
Славянская мифология. Демонологический мотив "русалки сушатся". Часть 1.
Уникальным (не только для мифологии Полесья, но и для верований всего восточнославянского ареала) признается исследователями странный запрет произносить в лунную ночь фразу: «Ой, как светло и всё видно!», иначе утопленники, выходящие сушиться при свете месяца, вновь падают в воду9, например: «У лесйнки хоронили[утопленника]. Як месяц взойде, не трэба гавариць: "Ой, ой, видно!", бо ён падае у воду знов. Топленик сушицца на той леснике и — падае у воду. Трэба казаць на месяц: "Вэдрэно!"» (ПА, Дяковичи Житковичского р-на Гомельской обл.). Аналогичные поверья зафиксированы в Лельчицком р-не Гомельской обл. (села Тонеж, Замошье). По-видимому, речь идет о том, что выходящий из воды в ясные ночи утопленник предпочитает оставаться не замеченным людьми; при словах человека «ясно», «видно» он спешит вновь погрузиться в воду. Стараясь не помешать ему «сушиться», люди должны избегать этих слов, заменяя их выражением ведренная погода.
То, что в текстах с мотивом «мифологический персонаж сушится» фигурируют русалки и утопленники, как будто подтверждает наличие его связи с водой, тем более что в поверьях о генезисе русалок весьма популярна версия об их происхождении из душ девушек-утопленниц. Вместе с тем, по некоторым данным, действие«пересушивания» приписывается вообще всем покойникам. Так, по свидетельству Н.Я. Никифоровского, стая толкущейся в вечернем воздухе мошкары есть не что иное, как души умерших, выпущенные с того света «на пересушку»10. Обычай ходить на могилы родственников с пасхальными яйцами в Навский Великдень (четверг на пасхальной неделе) жители Брестской обл. объясняли тем, что в этот день покойники выходят из могил «пересушйваться»". Считалось, что в те поминальные дни, когда мертвые выходят из земли, обычно бывает сухая, солнечная погода: «На Петра перэсушываюцца мертвые, далжна быть харошая пагода на Петра»12.
В этот круг верований, объединенных концептом «сухой/сушиться», включается также широко известный в Полесье обычай в дни, определяемые как «сухие», проветривать лежавшую в течение зимы в сундуках одежду, постельные принадлежности, тканые и вязаные изделия. Причем мотивируется он именно теми представлениями, что в это время «русалки сушатся» и ожидается солнечная погода. Ср.: «Сухйй чэтвэр [послеТроицы]. Русалки з воды вылазят и сушацца. Пересушывают баби своетрапьё: кожухи, латуны, хустки» (ПА, Копачи Чернобыльского р-на Киевской обл.); «На Русальны тыжджэнь у чэтверг русалки перэсушують. Сухи чэтверг — колись бабы выкидали усё своё барахло,перэсушують» (ПА, КопачиЧернобыльского р-на Киевской обл.); «...И у цэй чэтвэрг, самэ глав- нэ, шоб у чэтвэрг нэ купаусь и у лес не йшоу, и на лугах нидэ ны ходы'у, и па жытах. Сухый чэтвэрг, называецца або Крывый [четверг перед Троицей]. А Сухйнды — цэ у вауторак, ужэ пусля таго, як правэдуть русалок. Ужэ тоди называецца Сухйнды. Ничо'го нэ робять на Сухйнды — усэ на городе попосыхает. Як русалки пэрэсушывалысь, так и люди одэжу вывйшують у чэтвэрг, так по старой традыции» (ПА, ДнепровскоеЧерниговского р-на Черниговской обл.). Само упоминание хрононима Сухи чэцвер провоцирует информанта на сообщение о необходимости «сушить тряпье»: «Сухи чэцвер — давайте сушыть худобу, аччыняють сундук тэй и виносять сарбчки, утиранники, настульники на двор, а тады павытрушують и зноу укладають»13.
Эта рекомендация (сушить вещи в «сухой» день) вступает в противоречие с запретом, относящимся ко всей Троицкой неделе, вывешивать во дворе одежду, сушить выстиранное белье, расстилать на траве для отбеливания новое полотно, так как оно будет попорчено русалками: «русалки поедят, покусают, погрызут полотно» (ПА, Олтуш Малоритского р-на Брестской обл.); «На Русалну нэдйлю и нэ пэруть, и нэ вйшають, и одэжу нэ пйдсушують, бо русалка побье, диркы поробыть» (ПА, Березичи Любешовского р- на Волынской обл.). Такой разнобой в правилах поведения можно объяснить тем, что общий запрет на все виды работ вне дома в течение Троицкой/Русальной недели смягчался в «сухие» дни, когда якобы дозволялось просушивать вещи, так как в эти дни «сушились» русалки и ожидалась сухая погода. Кроме того, эти действия поддерживались мифологическими представлениями о том, что пришедшие в земной мир русалки нуждаются в одежде. Поэтому обычай требовал, чтобы родители умерших незамужних дочерей (которые, как считалось в Полесье, становились русалками) обязаны были развесить на заборе своего двора предметы девичьего наряда. Если этого не сделать, умершая дочь плачет, выражает недовольство, осуждает свою мать. Весьма подробно и ясно сформулирована мотивировка этого обычая в тексте, записанном С.М. Толстой и Ф.Д. Климчуком в с. Симоновичи Дрогичинского р-на Брестской обл. в 1974 г.: «В нас старьши людэ росказувалы про русалкы так: которы дэ умырають дывкамы — старйшы там, моло'дшы — альбы' ты'лько дйвчына. И йих одивають, так одивають йих, як одивають молодухы. Кладуть вынкы, платте такое и всэ-всэ такое, одивають, як молодуху. Ну, и йих ужэ шчытають [русалками]. В той дэнь Русальный это, як у нас зовуть, йих зовуть ужэ Русальный дэнь и йих — русалкамы. Ну, в той дэнь это, вночи это вжэ выходеть воны вроди вжэ навэрх, ужэ выходеть воны из зымли, показуюцця такымы, як булы девушкамы, дывкамы <...> Ну, и той ввэсь тыждэнь зовэцця Русальный, од ныдили до ныдили. А пэр- шого дня — вжэ зовэцця русалка. То вывышяють ужэ бабы' пут хатыю на насылыцю сорочку, андарак, хвартух и намытку. Это до сходу сонця. И висыть цилый дэнь до вэчера этэ всэ. Шчытають, шо вжэ воны, ну кажна вжэ дочка до свэйи матыра прыдэ и вона вжэ возьмэ там вжэ, ек вона там ны вбрана, то вона возьмэ там вжэ гэтэ й вбэрэцця. Вжэ вона собй свободно ходыть, цилый тыждэнь гуляе, бо маты йийй повйшала пуд хатыю тое, шо юй трэба. А котора вжэ маты ны повйсыть, ото тая русалкавжэ ходыть ныдовольна й плачэ».
Среди аналогичных свидетельств особый интерес для нашей темы представляют тексты, в которых актуализируется противопоставление«одежда мокрая» — «одежда сухая». По одним сообщениям, мать умершей дочери вешает в первый день Петровки во дворе ее платье, которое исчезает, а через сутки его находят на том же месте мокрым (ПА, Ласицк Пинского р-на Брестской обл.). По другим — родители девочки-русалки оставляют на заборе ее одежду в надежде на то, что она переоденется в сухое: «Русаука поро'сица [намокнет, бегая по росе] и змёнивае одёжу» (ПА, Радчицк Столинского р-на Брестской обл.). Одна из рассказчиц сообщила, что однажды на Троицу она сама повесила на ограду одежду своей умершей девятилетней внучки, которую она считала русалкой; поскольку платье не исчезло и не стало мокрым, бабушка стала оплакивать умершую словами: «Галя, Галя, ты ж не пришла, я тебе платтечко вешала, а ты не пришла, ты мокрая!» (ПА, Радчицк Столинского р-на Брестской обл.).
Как можно заключить из всего вышесказанного, русалок, утопленников и вообще умерших объединяет функция «сушиться», не вполне понятная, как мне кажется, самим носителям культурной традиции, которые нередко затрудняются объяснить, что значит «перасушиваюцца русалки у жыти». Однако если в этом комплексе поверий, объединенных концептом «сухой/сушиться», всё же удается восстановить некую связь с водой, влагой, с купанием мифических существ, с их промокшей одеждой и — стало быть — с ожидаемой для них потребностью обсушиться, то близкие к этой семантической модели фразеологические обороты «клады сушатся», «деньги сушатся», «золото пересушивается» требуют особого осмысления и дополнительных комментариев.
Л. Н. Виноградова. Об одном демонологическом мотиве «русалки сушатся».
0 comments