Обряды Ильина дня связанные с водой

Запреты на купание, ориентированные на Ильин день, несколько размыты, так как по мнению одних нельзя купаться после этой даты, а по мнению других – нельзя купаться уже в Ильин день непосредственно. Первая версия может быть существенно дополнена указанием на то, что в этот день купаются в последний раз, причем купание носит отчетливо ритуальный характер: тамбов.«Ну, вот это вот Ильин день у нас называется, прямо двенадцать раз ныряют» (Махрачева, С. 104), воронеж. «Купались в реке двенадцать раз» (АС 3, № 978).

Девушки купались в воде, освященной присутствием (купанием в ней ) Громовержца, для обеспечения себе лучшей доли: «В праздник Ильи люди собирались у родника в лесу около деревни Стайки Ушачского района. Тут на горе до 1938 года стояла деревянная Свято-Ильинская церковь. В старые годы девушки, чтобы скорей выйти замуж, в этот день купались в роднике и водили хороводы» (Дучыц, С. 86).

В трансформированном виде магическое купание-очищение могло превратиться в посещение бани, где от ритуальной стороны осталось только производимое на реке гадание девушек на определение своей судьбы: «В Ильин день в баню сходишь, вымоешься и веник на реку несешь. Бросишь и смотришь, в какую сторону плывет комлем – туда и жить поедешь» (УД, С. 180). Здесь Перун/Илья выступает в редкой ипостаси – как покровитель свадеб. Это представление сохранено в ряде других примеров: во Владимирской губернии в Ильин день устраивали богомолье, в ходе которого «молились до восхода солнца в каменице /…/ чтобы хлеба уродилось много, скотина не пала и чтоб девки вышли замуж» (Владимир, С. 42). Показательно и использование громовой стрелы – орудия Громовержца – в свадебном обряде: вят. «Где находки каменных орудий /…/ редки, там передаются бабушками и матушками /…/ внучкам и дочерям, выходящим замуж. Громовки /…/ вложенные в волосы невесты при венчании, обуславливают ее будущее семейное cчастьe и любовь мужа» (Селивановский, С. 205-206), карел. «когда крестьянин, нашедший этот наконечник, был еще молод и ему приходилось жениться, то он, следуя господствующему здесь обычаю, должен был положить наконечник в сапог под пятку и в таком только виде идти с невестой под венец: /…/ «громовая стрела» или наконечник служит в этом случае столько же предохранением от несчастий в браке, сколько и залогом для счастья» (Поляков, С. 33-34), смолен.

«Вот если какую сваздьбу закрепиць надо, я пойду ў ту избу, а стрелку за пазуху дзержу. Как этто жених, аль невеста отвернецца, а я ў руке стрелку дзяржу да их и обвяду – ены и ня цуюць, а топерь их и не разведзешь» (Шейн 2, С. 557, № 70). Наконец, в свадебном обереге выведен защищающий весь свадебный поезд и молодых персонаж, в чертах которого угадывается древний Громовержец: «Стоит на том дубу стар матер человек, на главе его оскордець, в руках лук медян, стрела костяная» (ОЧР, С. 257-258).

Также купание в Ильин день в освященной Громовержцем воде могло обеспечить людям здоровье: «на Ильин день купались последний раз для здоровья» (Дубровина, С. 31), в с. Илебники (Шиловский р-н Рязанской обл.) в этот день ранним утром трижды окачивались «непочатой водой», приговаривая: «Куда вода – туда худоба! Илья спустил сто пудов льду, а мне сто пудов здоровья!» (Тульцева. С. 226; РРК 1, С. 552). Этот аспект следует соотносить с представлением о том, что падающий в Ильин день дождь оказывается целебным: «народ твердо верит, что плодородие земли есть дело пророка, и что без его воли не может быть урожая. Поэтому, народ представляет себе Илью не только как вестника небесного гнева, но и как благодетеля человеческого рода, дарующего земле изобилие плодов и прогоняющего нечистую силу /…/ ильинским дождем умываются от вражьих наветов, от напусков и чар» (Максимов, С. 397), «Ильинским дождем умываются для предохранения ото всяких «вражьих чар», соединенных с болезнями» (Корнифский, С. 262), «По замечаниям ворожеек, дождь, собранный на Ильин день, избавляет от очного призора и всякой вражей силы» (Сахаров, С. 291), «Ильинским дождем умываются и окачиваются от вражьих чар, очного призора и болезней» (Афанасьев 1, С. 474), «Чяста на Ильин день дошш идя, ильинский дошш щитаитца цылебным, им умываютца ат дурнова глаза и ат разных болий» (Филатова, С. 179), «После Ильина дня дожди считались вредными, однако, дождевая вода являлась и лекарством, снадобьем от злой силы» (АС 3, № 980).

Сюда же следует отнести и сообщение А.В. Терещенко: «Когда падает при громе дождь, тогда спешат умыться им или собирают его в чаши, моют больных и дают его пить» (Терещенко 5, 1848, С. 14). С этими примерами можно сопоставить данные об использовании в народной медицине других даров Грозного бога: «Собирали градинки. Собирали в пузырек и хранили, а когда что-нибудь заболит, голова или глаза, высыпали в грелку и прикладывали. Или закапывали в глаза. Чтобы зубы не болели, ели град», «Град – это выбегают да глаза протирают (ими), чтобы глазам было легче», «Собирали град… мочили глаза, и пили тожё», «Собери, говорит, горстку и съешь этого граду, и то будешь здорова» (ФКР, № 551, 552, 554, 560). Помимо лекарственных свойств за ильинским дождем признавали иную магическую силу, также связанную с представлением об очищении: «Второго августа у него день, Ильин день называется /…/ Нет, даже дождик идет когда, в старину говорили, собирают эту воду, в доме когда клопы были, и брызгали клопов. И вроде бы погибали, не знаю» (Махрачева, С. 104). Небесная влага в ослабленном виде сохраняет мощь Громовержца, уничтожающего нечистую силу, но отпугивает она лишь самую мелкую нечисть – домашних насекомых. О связи насекомых с нечистью в славянской традиции хорошо известно (Терновская 1981, С. 135; Гура, С. 488-490).

Кое-где практиковавшееся обливание водой в Ильин день, являлось вариантом обрядов, призванных обеспечить осадки: в Тамбовской обл. второго августа в последний раз было принято обливать друг друга водой, чтобы вызвать дождь (Махрачева, С. 104). Судя по описаниям, в большинстве случаев ритуальное обливание трансформировались в шутку, а добровольное купание в некоторых случаях стало принудительным – действа утеряли связь с темой дождя, но в каком-то смысле соориентировались на «прощание с водой/купаньем», регламентируемое паремиями Ильина дня: «в этот Ильин день мы не обливались. А на речке, бывало, одемши, кто в чем есть в речке, кто если не лезет, то затаскивали – какая дела-то, ну, шутили, шутили-то» (Махрачева, С. 104), «На Ильин день абливаюца с нох да галавы. Вот идёшь, а тибя рибята как абалъют. Фсе смиюца», «На Ильин день вадой абливались, ничаво ни признают, ани прям ис калоца, кто крушкай, кто вядром абальють, кто и нарядный, кто и в абычнъй адежде», «На Ильин день абливаюца, абливушки. Кто с бутылкай бижить, кто с крушкай, вот ис калонки пачярпнутъ и бегають друх за другам, абливають, кто каво знаитъ» (Андреева, С. 158).