О связи груши с девичеством, здоровьем, разделением пространства.
Г Р У Ш А - дерево, наделяемое в народной культуре признаками чистоты и святости и одновременно связываемое с нечистой силой. Юж. славяне считают Г. с в я т ы м д е р е в о м , часто сажают ее во дворе нового дома (серб.); по некоторым мотивам легенд, люди молились Богу не в церкви, а под Г.: «крушчица je Moja црквица» [грушенька — моя церковка] ( С Е З б 50:193). В некоторых областях Сербии (Шумадия, Лесковацкая Морава) Г. — культовое дерево (запис). Во время крестного хода процессия обходила его вокруг, священник на нем вырезал крест или обновлял старый (прошлогодний); к его ветвям привязывали красные нитки, цветы, плоды, колосья; под ним разрезали обрядовый хлеб и раздавали всем присутствовавшим; в Косове к нему бежали наперегонки, стараясь первым коснуться священного дерева. В Гевгелии почитали т. н. Прачестину Крушу, под кору которой помещали причастие, около нее совершали литургии; считалось, что она защищала окружающее пространство от всего злого. В сев. Болгарин (зона Никопола) Г. почиталась как хранительница засеянного поля. Белорусы Витебщины мотивировали запрет срубать Г. тем. что на ней отдыхает Богородица — «Пречиста Матка», когда сходит на землю.
В Словакии (по р. Грон) сажали Г. близ часовен, посвященных Деве Марии, и возле придорожных крестов. Славяне часто использовали грушевое дерево для получения «живого огня». В р-нах сев. и вост. Болгарии полагали, что в тени Г. не могут пребывать злые духи, а в Пловдивском окр. — что под Г. не бывает змей; при сборе лекарственных трав держали в руке ветку дикой Г. или натирали руки листьями Г., чтобы не укусила змея (юж. и вост. Болгария). Ср. устойчивый мотив о Г., стоящей в поле в в.-слав, и чеш. заговорах от змеиного укуса, напр.: «Stoji hru&ka v sirym poll, na ni dvanact apostolu sedi» [Стоит грушка в чистом поле, на ней двенадцать апостолов сидят] (Ad.LL:30).
Почитая Г., вместе с тем к ней относились как к м е с т у о б и т а н и я н е ч и с т о й с и л ы . Напр., в Пиринском кр. дикая Г. (горница) входит в ряд деревьев, которые называются юдински или самовилски: под ними нельзя спать, сидеть, привязывать колыбель, отправлять естественные надобности, чтобы не навлечь на себя гнев их обитательниц — юди самовил. По сербским поверьям на Г. садились вештицы, халы. На Г., растущих в поле, ведьмы собирались по ночам в облике котов (великопол.); на Г. с густой кроной танцевали стриги (ю.-чеш.). Сербы считали нечистыми старые Г.: при ритуальном изгнании из села Чумы для нее оставляли жертву на Г. В Лесковацкой Мораве для защиты от моры съедали ежедневно по груше в течение 40 дней. По польским поверьям, под Г. по ночам раздавались плач и другие звуки, туда боялись ходить (Замойское воев.); мора, не сумев проникнуть в дом к человеку, шла к Г. и сосала ее (калиш., серадэ.), мора могла принять вид Г. (плода) (кашуб.). Под Г. обитал уж, который каждый вечер высасывал молоко у коровы (болг.). Клад зарывали под Г. (серб.) или сажали Г. на месте зарытого клада (укр. карпат.) Во многих славянских зонах Г., как и верба, считалась местом обитания черта, ср. укр. поговорку «Закохавсь, як черт в суху грушу» (Номис УПП:168).
Г. в качестве межевого знака сажали на границе земельного надела, вырезали на ней крест, год установления межи и посадки Г., вбивали табличку с именем владельца (з.-слав.). Срубившего такую Г. ждало большое несчастье (пол.). Запрет рубить плодовые деревья распространялся и на Г. (бел., словац.). В Полесье (туров., Чернигов.) на Головосека запрещалось есть Г., иначе появятся чирьи.
Чудодейственной силой обладала громовая стрела, пролежавшая целый год на Г.
Такую же силу приобретал любой камень, брошенный через голову на Г. во время первой грозы (чеш.). Ветки, плоды, древесина, зола от Г. вы полняли роль апотропея и использовались в п р о д у ц и р у ю щ е й м а г и и для передачи людям и животным плодоносной силы.
Чтобы ребенок был здоров, воду после его купания выливали под Г. (э.-укр., пол., чеш.), клали в первую купель ветки Г., мед и сахар, чтобы у младенца была сладкая жизнь (словац.). Грушевый напиток повитуха давала роженице (укр.). Чтобы зачать, бесплодная молодица должна была съесть Г. (или яблоко), дольше всех провисевшую на дереве (Пловдив). С Г. связывают рождение детей, ср. полес. поверье: детей находят на Г. («упау э груши», «баба с груши принесла» гомел., Житомир., волын., бреет.). Когда ребенка отлучали от груди, его несли под Г. (чеш.). Девушки, гадая о замужестве, на Купалу, Рождество бросали венки, обручи, кольца на Г. (полес, з.-чеш., ю.- чеш., болг.). В восточнославянских балладах девушка находит милого друга под Г. В украинских песнях Г. — покровительница девичества; выходя замуж, девушка прощается с ней, как с подругой. Ср. болг. «ядене круша от дърво, под което седи мома» [есть груши с дерева, под которым сидит девуш ка] 'обладать девушкой' (Ил.РБФГ:128).
В польской песне Г., одиноко стоящая в поле, без плодов, с опавшей листвой, с засохшей вершиной олицетворяет разлуку влюбленных.Когда невеста ехала к венцу, на всех перекрестках, которые проезжал свадебный поезд, разбрасывали сушеные Г. (полес). В свадебные караваи жениха и невесты втыкали ветку Г. с тремя сучками (бел.). Мать осыпала жениха грушами, чтобы он был богатым (чернигов.). В поминальных обрядах сербов груши клали на могильные кресты. Поляки Нижней Силезии в Зад ушки (2.XI) подавали напиток из Г. и слив. Внекоторых сербских зонах Г. сажали в изголовье на могиле парня или девушки, украсив ее лентами и красными нитками.
В к а л е н д а р н ы х о б р я д а х чаще, чем плоды, использовали ветки и дерево Г. В ю.-зап. Болгарии, в Македонии (Гевгелия, Велес) для бадняка рубили Г., отдавая иногда предпочтение дикой Г. за ее обильное плодоношение, чтобы дом был плодовит (Тан. СОЪК:82). В Сочельник перед выпечкой рождественского хлеба печь протапливали здоровым грушевым деревом (ср.-словац., Horv.RZL:56,60). Веткой Г., сорванной в день св. Анны н распустившейся к Игнатову дню (20.XII), полаэник ворошил угли в очаге, произнося благопожелания. Зеленую ветку хозяйка сохраняла до Богоявления, а после посещения священника клала веточку на крышу курятника, чтобы куры хорошо неслись и не болели (болг.). Вертел, на котором запекали «печеницу» (мясо) в Сочельник, делали из грушевого дерева, летом его втыкали в капустные грядки от гусениц (серб.). Сушеные груши подавали на ужин в Сочельник (морав., словац., болг.). Грушами, яблоками, орехами украшали деревце в день св. Томата (21.XII) и свадебное деревце (пол., р-н Ленчице). В Иванов день делали большой венок, основой которого служила ветка Г., через него пролезали, чтобы быть здоровыми (болг.). В день св. Андрея сербы приносили плоды Г. в жертву медведю.
В старочешском рецепте 1645 г. предлагалось смешать семена пшеницы с золой, полученной от сожжения Г., яблони, дуба на Рождество, Пасху и в Духов день, чтобы на злаках не было головни ( C L 1900/9: 261,262).
Чтобы Г. лучше плодоносили, под них клали рождественскую солому (банат.), хозяйки обмазывали стволы тестом, выливали воду, вымыв руки и стол после того, как посадили свадебный каравай в печь, бросали в Сочельник после ужина плодоножки от съеденных груш на Г., обвязывали Г. соломенными жгутами, а хозяин при этом говорил: «Grusecki, jabionecki, chodita г nami па jutrznie* [Грушеньки, яблоньки. идите с нами к заутрене] (Лодвинское воев., Р М М А Е 1957/1:123).
С Г. связаны некоторые приметы о здоровье, болезни, смерти: кто весной услышит первого зяблика, поющего на Г., будет здоров (силез.); больные туберкулезом умирают во время цветения Г., когда ее плоды созрели и падают (осенью) (словен.). Если во время бури Г. выворачивало с корнем, это предвещало смерть хозяев (Стодоличи, полес.) (см. Выворотеиь).
Ветки, плоды, дерево Г. используются в н а р о д н о й м е д и ц и н е и в е т е р и н а р и и . Раны, бородавки, нарывы натирали грушей (или орехом), которую затем выбрасывали на дорогу со словами: «Ко меузме, ко ме загрнэе, на шего рана, на мене здравде» [Кто меня возьмет, кто меня надкусит, на него рана, на меня здоровье] ( С Е З б 40:234). Болезни лечили отваром веток Г., их использовали и при заговаривании, для чего ветки дикой Г. ломали ранним утром на Благовещение (болг.). К Г. «относили» болезнь и «забивали» ее в дырку, просверленную в стволе. В сев. Болгарии выбиралась для этого «сама-круша» — груша, тень которой не падает на другие деревья, под ней, напр., лечили бездетных. Когда корову вели на случку, ее били палкой, заброшенной перед этим на крону Г. (полес.).
В. В. Усачев
0 comments