НОВГОРОДСКИЙ ЯЩЕР.

В рукописи Большой Синодальной библиотеки XVII века христианский летописец пишет о том, как плакал народ, когда в реке Волхове изловили «окаянную тварь», а затем лишили ее жизни. Ящер был торжественно захоронен местными язычниками в «высокой могиле»(курган). По нему даже справили тризну.

При археологических раскопках в Новгородской и Псковской областях на стропилах домов, на веслах, на шаманских бляхах, на ручках ковшей встречаются многочисленные изображения ящера. Это вполне реального вида существа с вытянутой мордой и огромной зубастой пастью, похожие на одного из многочисленных видов доисторических завров (скорее всего, на мозазавра, как он изображен в реконструкциях палеонтологов) и называемого в летописях «коркодилом».
Древнерусское слово «коркодил» современные филологи расшифровывают, как контаминацию двух слов: «корка» и «дил»-(по славянски «конь»). Корко-дил – конь, покрытый твёрдой кожей, чешуей.
Агент английской торговой компании по имени Джером Гарсей. свидетельствует в 1589 году: "Я выехал из Варшавы вечером, переехал через реку, где на берегу лежал ядовитый мертвый крокодил, которому мои люди разорвали брюхо копьями. При этом распространилась такое зловоние, что я был им отравлен, и пролежал больной в ближайшей деревне, где встретил такое сочувствие и христианскую помощь, что быстро поправился."

Странный документ содержится в арзамасском городском архиве:

«Лета 1719 июня 4 дня в уезде буря великая, и смерчь, и град, и многие скоты и всякая живность погибли. И упал с неба змий, Божиим гневом опаленный, и смердел отвратительно. И помня Указ Божией милостью Государя нашего Всероссийского Петра Алексеевича от лета 17180 Куншткамере и сбору для ея диковин разных, монструзов и уродов всяких, каменьев небесных и прочих чудес, змия сего бросили в бочку с крепким двойным вином…»
Подписана бумага земским комиссаром Василием Штыковым. Согласно описанию, зловонный монстр, упавший с неба, имел короткие лапы и огромную пасть, полную острых зубов. Что стало с «арзамасским монструзом» дальше — неизвестно, среди экспонатов Кунсткамеры он не сохранился. Но, зная крутые нрав и обычай государя Петра Алексеевича, чиновники вряд ли стали бы его обманывать…

Тверское озера Бросно, в окрестностях Андреаполя. У северного края озера, имеющего ломано-вытянутую форму, стоит деревня Выползово. Это в советское время никого не удивляли «населённые пункты» Торфопродукт или Красный Профинтерн, а в старой России деревни и сёла не назывались просто так – исключительно по неким определяющим особенностям. (Кстати, судя по географическому атласу, есть ещё как минимум два Выползова – под Бологое и под Самарой).

В 1967 году близ Бросно проводили геологоразведку. Ничего не подозревавшие люди гуляли у кромки воды. Один из геологов был мгновенно сожран существом с длинной шеей и короткими лапами, а местный егерь видел, как остальные в панике бежали через чащу, о чем рассказал в недавнем интервью телеканалу «ТВ-3», передача «Городские легенды».
Изучавшие эти места лозоходцы указывают на подводную реку, которая тянется, видимо, от Балтики. В этом тверском озере водится морская рыба, к примеру, сельдь. На его дне пересекаются геологические разломы.

Топонимика многих исконно русских мест поистине «говорящая»: река Ящера, деревни Ящера, Малая Ящера. В окрестностях Москвы течет река Ящер, есть озеро Ящино, а недалеко от Клина был даже Спасо-Крокодильный монастырь (ныне это село Спас-Крокодилино). В Новгородской области, между реками Ловать и Мста, в былые времена стоял городок Демон, давший имя Демонскому уезду. Ныне это Демянск Демянского района…
Псковская летопись за 1582 год содержит загадочную запись: «В лета 7090 (1582-й год по новому стилю) поставиша город земляной в Новегороде. Того же лета изыдоша коркодили лютии звери из реки, и путь затвориша; людей много поядоша, и ужасоша людие и молиши Бога по всей земли; и паки спряташася, а иних избиша».Того же году представися царевич Иван Иванович, в Слободе, декабря в 14 день." (Архивский 2-й список, л. 201).

Исследователь древнерусских хтонических культов, академик Б.А. Рыбаков, в подтверждение серьезности этой информации приводит еще два исторических текста: «Записки о Московии 1520-1540 гг.) австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна, и новгородскую легенду о сыне новгородского князя Словена, превращавшемся в крокодила («коркодила»).
Древнерусское слово «коркодил» современные филологи расшифровывают, как контаминацию двух слов: «корка» и «дил»-(по славянски «конь»). Корко-дил – конь, покрытый твёрдой кожей, чешуей.

Проезжая по пути на Русь соседние литовские земли, Герберштейн встречал местных идолопоклонников, «которые кормят у себя дома, как бы пенатов (домашних духов), каких-то змей с четырьмя короткими лапами наподобие ящериц с черным и жирным телом, имеющих не более 3 пядей в длину и называемых гивоитами. В положенные дни люди очищают свой дом и с каким-то страхом, со всем семейством благоговейно поклоняются им, выползающим к поставленной пище. Несчастья приписываются тому, что божество-змея было плохо накормлено». О сходстве литовских и русских языческих верований говорит хотя бы единый культ Перуна-Перконаса, и, видимо, не его одного…
Летописное сказание об одном из центральных персонажей новгородской традиции – князе-чародее Волхве (Волхе), умевшем обращаться в «коркодила», содержится в «Повести о Словене и Русе», вошедшей в «Новгородский летописец» – начальную часть патриаршего летописного свода «Сказание о начале Руския земли и создании Новаграда и откуда влечашася род словенских князей», датированного второй половиной XVII века (вовсе не такая уж седая древность!).

Согласно летописи, жившие в IХ столетии племенные вожди, Словен и Рус, покинули со своими племенами Скифию и начали «искать во Вселенной места благопотребна». Через 40 лет странствий они достигли великого озера, названного Ильменем в честь сестры Руса, Ильмеры. На берегу впадающего в него Волхова и вырос Словенск Великий, будущий Новгород.
Старший сын князя Словена, Волх, «бесоугодный чародей», силой заклинаний обращался в некоего лютого ящера, залегая в реке Волхове, и пожирал не желавших ему поклоняться; запуганные местные жители нарекли его «сущим богом». В качестве жертв Ящеру кидали в Волхов чёрных кур, а также молодых девушек, что отразилось во многих обрядах. Когда же князь-оборотень умер, его похоронили с великой тризной под курганом, но земля провалилась под ним, оставив яму, которую ничем нельзя было засыпать… Редактор «Новгородского летописца», П.Н. Крекшин, отмечал в обращении в Академию наук, что «жители Новгорода исстари друг другу об оном рассказывают и истории имеют у себя».
Рептилии, ныне прочно связываемые лишь с африканскими джунглями и бразильской сельвой, в искусстве Древней Руси встречались отнюдь не редко. Искусствоведы, изучавшие русские украшения и каменную церковную резьбу Чернигова и Галича, «золотые двери» собора в Суздали, новгородские архитектурные навершия, упоминают драконов, волко-змей и собако-птиц, схожих с европейскими химерами (трудно поверить, что русские зодчие общались по культурному обмену с архитекторами Нотр-Дам в средневековом Париже). Может, существовала и родная натура?
Эти изображения были призваны служить апотропеями, оберегами домов и сооружений, которые они украшали, а значит, и их владельцев. Упрощённые апотропеи знакомы нам всем – это резные коньки на крышах русских изб, лошадиные подковы над притолоками дверей (в древности их заменяли конские черепа), и опять же, головы драконов на длинных шеях над форштевнями варяжских и новгородских ладей-драккаров.
Архаичный сюжет о речном божестве-ящере известен также в русской версии «Беседы Григория Богослова об испытании града», по списку ХI века. «Ов (некто, неизвестный) реку богиней нарицает и зверю, живущему в ней, яко Бога нарицая, требу творит (приносит жертвы)».
Вплоть до ХХ века новгородские рыбаки, проплывая мимо впадения Волхова в Ильмень, бросали в воду ДЕНЬГИ , воскрешая древние жертвы Поддонному царю.
Итак, центральным капищем Новгорода была Волхов-Перынь, возникшая в IX веке в честь князя-оборотня. В 1951-52 гг. были откопаны три круговых капища, окруженных кольцевыми валами и поставленные в непосредственной близости друг от друга. Боковые капища посвящались женским богиням – Рожаницам, Ладе и её дочери Леле, а третье божество в латинской транскрипции называлось Jess или Jasse, а в кириллической – Яше.
После введения на Руси христианства (на Новгородской земле – не ранее ХIII века) монахи и миряне старых богов порубили топорами, а капища раскопали. Тщательнее всего сравнивали с землёй срединное капище Волховы-Перыни – даже раскопки не выявили сохранившихся фрагментов! Только по текстам летописей и устным преданиям удалось восстановить храмовый комплекс подводного божества Яше, требовавшего в жертву людей и животных.

С раннего средневековья источники воды являлись для русичей обиталищем мистических сущностей – русалок, кикимор и кое-кого посильнее и погрознее. Над целебными ключами Новгородской земли читали наговор: «Царь водяной, царь земляной, царица водяная, царица земляная, дай мне водычи на доброе здоровье».
Если у архангельского помора ребенок заболевал от сильного испуга (родимца, исполоха) надо было встать до рассвета, незамеченным пройти к морю или реке и, зачерпнув воды, пошептать над ней: «Царь морской, царь двинской, царь пинежский, царица-водяница, не жалей водицы. Воды не убудет, а рабу Божию (имя) здоровья прибудет». Этой водой нужно сбрызнуть спящего ребёнка, чтобы он того не видал.
Собиратель древнерусских легенд и обрядов А.Н. Афанасьев подробно описывал жертвоприношения «водяному хозяину»: «Крестьяне покупают миром лошадь, три дня откармливают её хлебом, потом надевают два жёрнова, голову обмазывают мёдом, в гриву вплетают красные ленты и в полночь опускают в прорубь или топят среди реки».
Как должен выглядеть «водяной хозяин», жертва для которого – лошадь?!
Судя по книге другого собирателя славянских древностей, филолога Б.А. Успенского, ещё в XIX веке 6 декабря по старому стилю проводился обряд умилостивления Онежского озера. Из каждой рыбацкой семьи в округе на берег собирались старики, делали соломенную фигуру человека и сажали в дырявую лодку – разумеется, чучело тонуло в озере. Два-три старика пели песню, в которой просили Онего взять чучело соломенное, призывая также… Николу Мокрого!
Но ведь христианский чудотворец по определению не может требовать себе подобных жертв! Отголоском чего же является этот обряд? Не камуфлирует ли Николай Угодник иные, более древние, силы, ставшие в христианские времена «ненормативными»? А жертва, спускаемая в озеро… всегда ли была лишь соломенным чучелом?
Рудименты культа Ящера мы можем найти также в модели мироздания по христианской космографии Козьмы Индикоплова, доказательством чему служат бронзовые алтарные арки храма середины XV века в брянском удельном городе Вщиже, изготовленные скульптором мастером Константином. Напрестольная сень алтаря изображает различные уровни Вселенной, и центральная их фигура – голова огромного ящера, тянущаяся из подземного мира вверх. Причём, на возможный вопрос, как же он посмел поместить чудовище в святая святых православный храм, Константин мог резонно ответить, что это, дескать – пасть адова, законный христианский символ! Изобразил скульптор и языческого, славяно-иранского птицебога Симаргла, упрятав его, видимо, от глаз самых ретивых прихожан в орнаментальное переплетение.