Мощный языческий символ. Во всех садах славянского мира.

ДЕРЕВО ПЛОДОВОЕ - в народной традиции средоточие плодоносящей силы объект почитания. Связь с комплексом плодородия, с женским началом (в славянских языках все Д. п. — женские по грамматическому роду своих названий, ср. хотя бы серб. воhка 'дерево плодовое') сближает Д. п. с рядом предметов и лиц, для которых характерны те же мифопоэтические значения. Среди них женщина и новорожденный скот и домашняя птица, а также хлеб и все что связано с его выращиванием и изготовлением: сельскохозяйственные орудия зерно, солома, тесто, дежа, печь, хлебные изделия. Принадлежность Д. п. преимущественно к сфере культуры отличает его от дикорастущих деревьев и кустарников (ср. Дерево). Д. п. обычно не фигурирует в мифологических и легендарных сюжетах, как, например, бузина или осина; оно не связана с демоническими существами, как верба или береза; ветки Д. п. редко используются в апотропеических целях. Д. п. наряду с дубом, грабом и другими крупными деревьями является одним из почитаемых и охраняемых объектов культурного пространства.

П л о д о в о е д е р е в о и ч е л о в е к . Д. п. выступает иногда в роли мифологического двойника человека. В Зете (Черногория) считали, например, что из двух близнецов, посадивших одновременно два Д. п., первым умрет тот, чье дерево засохнет раньше. Вывороченная с корнем яблоня предвещала смерть хозяину или хозяйке (пол., бел., укр.) . В Полесье после смерти хозяев принято было срубать в их саду Д. п.: «Як умре хадзяин ци хадзяйка, треба у селишчы дзеравину ссекци — ци грушу, ци яблуню» (ПА, гомел,). Вместе с тем избыточное проявление жизненной активности со стороны Д. п. отрицательно сказывалось на человеке.

Повсеместно у славян считалось, например, что вторичное цветение Д. п. осенью или зимой предвещает мор, голодную и холодную зиму. То же представление объясняет ю.-слав. поверье, согласно которому в семье, где хорошо плодоносят Д. п., дети не будут жить долго (Височская нахия).

П л о д о в о е д е р е в о и ж е н щ и н а . По ю.-слав. поверьям, женщине, чтобы избавиться от бесплодия, нужно было съесть первые почки, цветы или плоды с Д. п., а также пролезть под пригнутыми к земле ветвями Д. п., говоря при этом: «Како ти ниси jалова у свой род, тако и ja да не будем jалова у свой род!» [Как ты не бесплодна в своем роде, так и я не буду бесплодна в своем] (Ъор.Д:19). В других же случаях бездетным женщинам (и мужчинам) возбранялось совершать операции, связанные с Д. п.: сажать их, прививать, выкапывать, собирать плоды. Беременной женщине запрещалось лазить на деревья, собирать плоды или даже дотрагиваться до Д. п., иначе дерево, по поверью, засохло бы (см. Беременность).

Роженице и многодетной матери поручали некоторые начальные операции по прививанию Д. п.; под Д. п. выливали воду, в которои умывалась роженица; именно их старались угостить первыми фруктами нового урожая.
П л о д о в о е д е р е в о и р е б е н о к . У лужичан, в Полесье и др. слав, традициях известен обычай сажать Д. п. при рождении ребенка, чтобы он рос и развивался, как дерево. У всех славян принято было выливать под Д. п. воду, в которой купали новорожденного. Впоследствии дерево получало имя ребенка, и лужичане верили, что он будет расти так же, как дерево, а дерево в свою очередь принесет богатый урожай фруктов. В случае болезни ребенка по этому Д. п. гадали о его судьбе: если ветки начинали сохнуть, он мог умереть, и наоборот. У южных славян известен обычай относить к Д. п. первые остриженные волосы или ногти ребенка, «да дете напредуjе као вопка» [чтобы дитя развивалось, как Д. п.] (Петр. ЖОГ:264). У болгар плодовым деревьям отводилась особая роль в обрядности Бабиного дня — традиционного праздника повитух, многие магические акты которого совершались под Д. п.

П л о д о в о е д е р е в о в с в а д е б н о м о б р я д е . У сербов и болгар, а также на Украине и в ю.-рус. областях Д. п. использовали для изготовления свадебного деревца (см. Деревце свадебное) . В р-не Лодзи свадебное деревце делали из верхушки ели, ольхи или тополя, но называли его при этом jabloneczka. У болгар из веток Д. п. делали свадебные венцы и древко для свадебного знамени, а в конце свадьбы на плодовое дерево относили фату, венцы, древко знамени, свадебные букеты и др. предметы. Иногда у юж. славян вблизи Д. п. совершались свадебные ритуалы: под Д. п. брили молодого накануне свадьбы, а затем остриженные волосы клали на Д. п. , чтобы он у браку цветао [в браке цвел] и имел детей (Вор.ЖОЛМ:453).

П л о д о в о е д е р е в о в п о х о р о н н о м о б р я д е . Одно из ранних свидетельств об обычае хоронить под Д. п. некрещеных и мертворожденных детей (а также иногда и заложных покойников) датируется серединой XVII в. и относится к территории современной Словакии. В XIX—XX вв. в в.-балк. и в.-слав, регионах похороны под Д. п. встречались часто. У юж. славян Д. п. нередко сажали и на могилах, носили украшенное Д. п. при похоронах девушки или молодого человека (см. в ст. Деревце погребальное).

П л о д о в о е д е р е в о и с к о т . У юж. славян из веток Д. п. делали большой венок, через который первый раз доили коз и овец в Юрьев день. В Буджаке (ю.-вост. Сербия) в канун Юрьева дня из цветов, оставленных на ночь на Д. п., делали венки и надевали их на шею овце и ягненку; в р-не Плевны венок из грушевых и яблоневых веток надевали первой вышедшей из загона овце; таким же венком украшали овцу, предназначенную для курбана, и т. д. Мораване привязывали теленка к Д. п. при отлучении его от коровы, чтобы он быстрее рос. Словенцы подкладывали на насест хворост и ветки, собранные в чужом саду, чтобы куры лучше неслись.

П л о д о в о е д е р е в о и х л е б , т е с т о. У юж. славян саду и плодовым деревьям посвящались специальные рождественские хлебы, ср. серб, градина, шливар, врт, котарица за воНе [корзинка для фруктов] , а также словен. sadni kruh. В Польше в Сочельник на Д. п. вешали калачики, крестики и фигурное печенье поше latko, изображающее птиц, животных, маленького Христа, Богородицу и др., и говорили при этом: «ja cie daje nowelatko, a ty mi daj owoc za to» [я Тебе даю печенье, а ты дай мне за это фруктов]. В укр. Полесье хлебом, испеченным на Новый год, стучали по плодовым деревьям, чтобы они уродили, а у сербов в Македонии деревья для этого же били калачом. Обычай дотрагиваться до Д. п. руками, вымазанными в тесте, или выливать под него воду, в которой мыла руки женщина, месившая тесто, широко известен южным и в меньшей степени — вост. и зап. славянам. У болгар это происходило обычно в день св. Трифона или в Юрьев день, у сербов после замешивания рождественского обрядового хлеба чесница. На Украине и в Белоруссии сходный обычай был приурочен к свадебному обряду. После того, как каравайницы сажали каравай в печь, они мыли руки от теста и эту воду выливали под Д. п. , чтобы оно лучше плодоносило. Связь Д. п. с комплексом плодородия заметна в славянских свадебных и календарных хлебах, украшенных на манер сада (ср. полес. каравай-сад).

П л о д о в о е д е р е в о в с и с т е м е о г р а н и ч е н и й , з а п р е т о в и о б е р е г о в . Запрет рубить Д. п. известен во всех слав, традициях; срубание Д. п. было включено в списки грехов, бытовавших в древнеславянской письменности. Нарушения могли вызвать смерть, увечье, засуху. Д. п практически не использовалось в народной медицине, в частности, на него не «переносили» «болезни» и «уроки». Считалось вместе с тем, что Д. п. подвержены «урокам» на них можно навести порчу. У Д. п. можно было отобрать плодородие так же, как молоко у коров, «спор» с чужих полей. Если Д. п. становилось жертвой сглаза или намеренной порчи, с него раньше времени начинали опадать фрукты, оно переставало плодоносить, могло быть уничтожено градом или непогодой. Среди способов наведени порчи на сад известны: подливание под Д. п. воды, в которой мыли покойника или больного, или воды, в которой мылась или стирала белье женщина во время месячных сдирание с дерева коры, кража первых фруктов из нового урожая, а также работ в саду в праздничные дни. Чтобы уберечь Д. п. от порчи, на него вешали чеснок, череп коня, красные тряпки, окуривали сад головешками от бадняка или рождественской соломой. Во избежание урона в ряде мест запрещалось справлять под Д. п. естественную нужду, влезать на дерево в обуви, прививать дерево, собирать с него плоды после участия в похоронах.

В ц и к л е к а л е н д а р н ы х о б р я д о в известно большое количество ритуалов призванных благотворно повлиять на рост и урожайность Д. п. В ю.-слав. и отчаст э.-слав. традициях на это была ориентирова на практически вся система календарных примет, запретов и ритуалов. Поляки считали, что нельзя работать в «сухие» дни, иначе высохнут Д. п. , словаки — что нельзя танцевать в адвент, иначе Д. п. не будут плодоносить, чехи остерегались топить печь на Благовещение, иначе на Д. п. «запекся бы цвет» (Van£.KOJS:32). В ряде мест Д. п. включалось в сюжеты известных календарных примет и быличек. К традиционным чудесам, якобы происходившим ежегодно в рождественскую ночь (открытие небес, разговоры домашних животных) , у словенцев добавлялось еще цветение Д. п.

У юж. и зап. славян к Д. п. часто относили остатки ритуальных предметов и пищи. У сербов головней от бадняка окуривали сад хорваты и словенцы выбрасывали в сад рождественский мусор и ветку, которая украшала стол на Рождество, скорлупу от орехов, съеденных на Рождество, а также сено, лежавшее на столе в Сочельник, чтобы «сад был так же богат и плодовит, как стол на Рождество» (Ro2.P:32). В Польше вешали на Д. п. скорлупу пасхальных яиц. Иногда в отношении Д. п. совершали те же действия, какие в то же самое время «адресовали» людям, домашним животным и др. Поляки, чехи и мораване в Сочельник приглашали Д. п. к ужину: «Vsecky stromy, pojd'te k nam k vec"eri!» (Bul.PSBM:12), так же как в других местах звали к ужину предков, зверей, природные стихии и т. п. (см. Приглашение). В Груже (Сербия) на Рождество к Д. п. подходил полазник и обсыпал его житом. В Болгарии к Д. п. привязывали первомартовские украшения — мартеницы.

Действия, направленные на повышение у р о ж а й н о с т и Д. п., совершались в те чение рождественского поста, на святках, на Благовещение, на Страстной неделе, на Пасху, в Юрьев день и др. Обычай бить Д. п. известен преимущественно южным славянам, хотя встречается и в других местах (см. Бить). Д. п. били палкой, хлыстом, розгами, вербовыми ветками, корзинкой, в которой освящали пасхальную пищу, кукурузными початками и при этом произносили магические формулы, ср. серб. «Ja тебе рогом, а ти мене родом» [я тебя рогом, а ты меня урожаем] (СЕЗб 1934/50:33). По неплодоносящим Д. п. чаще ударяли обухом топора и угрожали срубить его, если оно не даст урожая в следующем году. Обычай символического «зарубания» Д. п. сопровождался и исполнением ритуала-диалога. К обещанию срубить Д. п. добавлялась иногда угроза сжечь его, ср. полес.: «Як будэш ро- дыты, то росты, а нэ будэш родыты, то буду сэчы и паску тобою пэчы» (ПА). У зап. и вост. славян был известен обычай о б в я з ы в а т ь Д. п. соломенными или гороховыми перевяслами, чтобы Д. п. лучше плодоносило, не боялось мороза, чтобы спровоцировать завязывание плодов на Д. п. У славян-католиков популярен обычай на Пасху и Рождество т р я с т и Д. п., как бы побуждая их к плодоношению (см. Будить).

Обычай основан на представлении о сопричастности природы к событиям христианской истории, ср. пол. формулу, сопровождающую ритуал: [Сегодня родилось Божье дитя, чтобы ты, деревце, уроди- ло. Расти же, деревце, расти, а сейчас надо гебя потрясти] (Kar.OZD:22). В обрядах, связанных с Д. п., большая роль отводилась ритуальному шуму: деревья не только били и трясли, но при этом еще громко кричали, звонили в колокольчики, стучали по ним, стреляли по кронам и др. Обычай трясти Д. п. приурочивался к колокольному звону на Страстной неделе. В Чехии, например, при первых ударах колокола в Страстную субботу один из домочадцев бежал в сад, говоря при этом: «Ту, jabjon', vydej ovoce!» [Ты, яблоня, дай фрук- ты] (VanC.KOJS:32).

Для ритуалов, направленных на умножение плодоносящих свойств Д. п., ведущей является символика коитуса. У сербов под неплодоносящими Д. п. супруги совершали половой акт; словенцы били по Д. п. кукурузным початком, называемым «фаллос». У южных славян был распространен обычай вбивать в ствол Д. п. клин другой породы дерева (обычно мужского по грамматическому роду названия, например дуба или кизила), если Д. п. не плодоносило или раньше времени сбрасывало плоды.

Е. Е. Левкиевская

Источник