Масленица – сложный многосоставный комплекс обычаев и обрядов

"Масленица – сложный многосоставный комплекс обычаев и обрядов. Учёные давно подметили его амбивалентную основу. Амбивалентность, двойственность масленицы определяется ее особым положением в годовом календарном цикле – она отмечает рубеж между двумя сезонами: «зимой» и «летом», делит год пополам. Уместно привести слова жителей д. 

Дворищи Хвойнинского района Новгородской области, в которых осмысляется пограничный характер праздника. В последний день сыропустной недели, провожая Масленицу, выкрикивали: “Прошщай, наша Масленца! Дожидать будем красно лúтико!” – Масленица угонит ведь зúму-то, лето будет подходить к нам» (Архив Фольклорно-этнографического центра, Основной аудиофонд 2625-21).

Пограничный статус масленицы наделяет праздник основными признаками перехóдного ритуала. Его основная мифоритуальная идея может быть прочитана через оппозицию «старое/новое». На смену старому, изжившему себя миру должен прийти новый, полный сил и энергии.

Главным символом всего «старого» в русской традиции выступает масленичный костёр – для его сооружения используется хлам, старые, негодные вещи, одежда, отжившая свой век утварь и солома:

«У нас в деревне собрали с каждого дома дров на костёр. В средину складывали колёса – худые колёса, вот, от машин. Теперь-то эти жгут, а раньше старые ломаные колёса, дрова. Солома обязательно.

Солома, потому что кричат, бывало: “Ой, лепёшки полетели”. Солома горит и она розлетается. И ребятишкам говорят: «Всё, масленица кончилась. Смотрите, как лепёшечки полетели». – Куда, полетели? Куда полетели? Лепёшек не будет, лепёшек не будет! Да, говорят, они вчера сгорели. Не будет больше лепёшек. <…> Песни-то пели».

(с. Сенная, Беловское с/п, Чухломской район, Костромская область. Запись и расшифровка Е. В. Самойловой, 2008 г. АФЭЦ, ОАФ 7860-0597).

«Палка, конечно, палка. Втыкалась вот так. И потом, не знаю уж как её наряжали чучело. Ребята раз, раз, собрали, да и всё. <…> Дак и сейчас все жгут масленицу. Вот, бегает ребятня-та, подростки-то. Увезут колёса, потом поджигают».

(д. Федьково, Беловское с/п, Чухломской район, Костромская область. Запись и расшифровка Е. В. Самойловой, 2008 г. АФЭЦ, ОАФ 7860-0581–7860-0582).

Как любой ритуал, масленица обращена к ситуации Творения мира, к «Началу», а потому вбирает все актуальные для человека темы и отношения. Одной из ключевых для масленичного времени является поминальная тема. Она связана с представлением о разомкнутости в это переходное время границы между «тем» и «этим светом». С этой темой связано и основное кушанье, которое издавна является символом масленицы – блины. Блины, как известно, обязательное блюдо поминальной трапезы. Во многих традициях первый блин, испечённый на масленицу, предназначался умершим родителям: его клали на божницу, относили на кладбище или отдавали нищим. Недаром говорят «первый блин – комом». Поминальная тема пронизывает и другие масленичные обряды.

Помимо блинов, в Новгородской области готовили и другие масленичные кушанья: оладьи («олашки»), ватрушки, «бабахи», «пережéнцы», сочни, «колюбáки», «преснýхи», пироги; каши – «кутью», «гýщу». К масленице могли варить пиво, кисели, курили вино, готовили яичницы. В качестве обрядовых блюд готовились и молочные – творог и сыр. По наблюдению И. С. Поповой, «лучшим столом считался тот, на котором было наибольшее количество перемен еды». Исследователь справедливо заметила прорастание номинаций обрядовой масленичной еды в наименованиях Масленицы, ср.: «Сýсленая / Сýсленица / Сýслянка, Сыро-Масленица, Сыра-сыра Масленица, Блин-блин Масленца, Масленая бабáсленая».

В масленичный период существенное значение имеет регламентация всех типов человеческих отношений: социальных, возрастных и генеологических. Среди них выделяются брачные мотивы. В традициях Русского Севера и Северо-Запада семейно-брачная тема масленичных ритуалов отличается особенной развёрнутостью. Чествование молодожёнов – обязательный атрибут северно-русской масленицы – имело целью принять только что женившиеся пары в свою общину, в круг женатых людей. С этой целью им устраивали смотрины, ставили к столбам, заставляя целоваться, зарывали в снег, катали по деревне.

На масленичной неделе молодые обязательно навещали тёщу. Гостевание родных – один из важнейших сюжетов масленичных обрядов и песен, бытующих на Севере. Поскольку невступление в брак могло нарушить мировое равновесие, холостую молодёжь на масленицу ожидало символическое наказание – «колодка», хуление или «сожжение».

Не менее важными в это время были продуцирующие практики в земледелии и скотоводстве. Среди них нельзя не выделить катания с гор «на долгий лён» – традицию, сохранившуюся повсеместно на Севере и Северо-Западе и до нашего времени:

«В Дудине я помню в масленицу-то ходила вся деревня. Я помню к озеру спуск. Около Чухломы Дудино. Крутая, крутая гора – спуск. И вот, значит, на берегу дома стоят и конюшня. Вот, вышли все: и большие, старушки вышли и женщины молодые, вытащили сани – обыкновенные сани. Оглобли вытащили и на санях кататься с этой горы. Садятся – целая куча народу – и с горы поехали. А потом надо тащить на веревку, веревки привязаны. С веревками втаскивают. А старушки стояли, все песни пели. Особые песни. И про лён, чтобы рос высокий и курчавый. И про хлеб. Про все тут. Но все это частушки и эти песни. И пели это все пожилые женщины. Песни протяжные, голосистые.

Я помню, я появилась там в гостях и пошла. А у меня было сшито пальто на лисьем меху. Лисий мех из старинного папиного пальто. И вот, я пришла туда. А все шалят: хватают, толкают в снег, уронят, поднимают. Всех, всех. Обязательно. – С Масленицей! С Масленицей! И меня-то в этом пальто. А бабка кричит: «Ой, Антонину Александровну не трогайте! Ну-ка Колька, сбегай, принеси фуфайку. Мы ее купать будем, но пальто не дадим портить». И мне принесли чью-то одежонку, пальто с меня расстегнули, сняли, убрали. Пальтишко одели и в снег. Кидают этими снежками, и руку подают, поднимают. А другие подбегут: «Я её не купала». Это выходит всех: каждый старается друг дружку покупать. Вот какой обычай был».

(с. Сенная, Беловское с/п,Чухломской район, Костромская область. Запись и расшифровка Е. В. Самойловой, 2008 г. АФЭЦ, ОАФ 7860-0597).

В некоторых местностях в четверг на масленичной неделе отмечали «коровский праздник» или бабьи «брыксы», как его называли на Псковщине. В масленичных ритуалах осуществлялся переход в хозяйственной деятельности человека. Например, на смену прядению – основному занятию осенне-зимнего сезона – приходило ткачество, которое занимало весь досуг крестьянки в великопостное время. Своеобразие Масленицы, её феномен ключевого праздника восточнославянского календаря (заметим, сохраняющего свою актуальность и в современной праздничной системе) состоит в том, что она одновременно вбирает в себя черты и «зимних», и «весенних» ритуалов.

Как было замечено, символика, атрибуты и действия масленичного цикла реализуют идею изгнания, уничтожения «старого», и тем самым, как отметил А. К. Байбурин, во многом дублируют новогодний комплекс. Действительно, в масленичных ритуалах мы найдём множество реминисценций святочной обрядности: тот же круг ряженых персонажей (старик, старуха, деды, звери, цыгане), мотивы похорон (ряженые «покойником» на святки, игры в «покойника», цитирование похорон в обряде проводов Масленицы), строго регламентированное девиантное поведение, можно сказать, – обязательное для переходного времени (кража саней для катания и старой утвари, подпирание дверей, затаскивание саней на крыши, бесчинства ряженых, вплоть до ругательств, скабрезностей в адрес Масленицы, использование обсценной лексики, нарочито шумное поведение, бросание в снег).

Перечисленные атрибуты и действия связывают святки и масленицу в один узел, и реализуют общую тематическую линию – проводы «старого» года и вместе с ним – всего негативного, утратившего свой смысл и форму. Костёр и сожжение масленичного чучела позволяет реально и метафорически распроститься со всем «старым», полностью уничтожить символы уходящего года, а ритуалы «прощения/прощания» подводят итоги жизни человека в истекшем году. Масленица замыкает зимний период календаря.

В двухчастной схеме календарного праздника, описанной А. К. Байбуриным (напомним, любой праздник обычно представлен «кануном» и собственно «праздником»), эти ритуалы лежат в области «кануна». Как отмечает учёный, «при известном изоморфизме осенне-зимних и весенне-летних праздников отмеченность “кануна” более характерна для осенне-зимних, а “праздника” (и, соответственно, категории нового) – для весенне-летних обрядов, что вполне согласуется с общей семантикой годового цикла (рождение, молодость, новизна весной; расцвет летом; старение, увядание, изнашивание осенью)». Однако масленица актуализирует ещё одну важную линию – идею «нового», и в этом смысле обладает чертами «праздника».

Идея обновления получает обоснование в природных факторах, сопровождающих масленичную неделю. На масленицу приходится определённая фаза лунного цикла – «фаза растущей Луны», на начало масленичной недели всегда приходится новолуние, а ближе к концу молодой месяц начинает расти, в народной терминологии – «нарождается». И. С. Попова в диссертации, посвящённой типологии масленичного фольклора Новгородской области, обратила внимание на бытующие здесь эсхатологические представления, связанные с этой особенностью масленичного времени. Так, в прощёное воскресенье старики прощаются на Великий пост, ожидая Конца Света, не ложатся спать и “караулят серпόк”, чтобы узнать – проживут ли они грядущий год:

«Прошчёное воскресенье называетца потому, что на Великий пост должен быть Свету Конец. Да вот оно и ужидáетца, как говорили старики. <…> Старики ходят караулить месиц… <…> Если серпóк народúтца, то, значыт, год будим жить. В конце Масленицы вот должен быть. <…> А если не народится – то плохо. И спать ни лажились. Всё смотрели… Да. Вот это – Прошчёно воскресенье и называетца» (д. Олешенка Демянского р-на, 3176-61). «У мня бабушка была стара, говорит: “Женя! Прошщай!” – Я: “Бабушка, а чаво?” – “Да ведь Бог ево знаэт. Может, на Чистый понедельник не народитца месяц, дак помрём» (д. Князево Боровичского р-на, 2898-16) .

Нарождающийся серпóк выступает символом обновления мира, а своевременное появление молодого месяца является гарантией дальнейшего благополучного существования человека.

Концепт «новое», связанный с началом весенне-летнего периода, реализуется в традициях восточных славян с разной степенью насыщенности и посредством различных средств. В одних региональных традициях, преимущественно северных, эта линия намечена лишь пунктиром, с помощью отдельных обрядовых элементов либо фольклорных текстов, отражающих идею «обновления». В этих традициях в масленичной обрядности акцентирована «зимняя» обрядовая канва. В других зонах концепт «обновления мира» представлен в мифоритуальной системе масленицы полнокровно. Здесь масленичный комплекс имеет преимущественно «весеннее» оформление. Прежде всего, эта закономерность обнаруживается на тех территориях, где время празднования масленицы совпадает с природными сроками наступления весны. На западных территориях – в южных районах Смоленщины, северных районах Брянщины, сопредельной с ними территории Белоруссии – многосоставный масленичный комплекс включает ритуал «встречи весны». Именно на Масленицу здесь впервые звучат весенние календарные напевы – «веснянки». В других восточнославянских традициях акустический код масленицы по-особому накладывается на ритуальную систему праздничных дней.

Давно замечено, что в узловые моменты календарного цикла используется «язык» обрядового пения, он воспринимается носителями традиции как один из наиболее действенных и «доходчивых» средств в общении с потусторонним миром. Именно календарные напевы маркируют переломные точки крестьянского календаря и таким образом по-своему структурируют, оформляют годовое время. Легко увидеть такую закономерность. В зимнее время, ассоциируемое со смертью, сном, состоянием покоя, в котором находится весь мир, природа и человек, обрядовое пение практически не используется. По окончании полевых работ, осенью и зимой звуковая деятельность человека либо сводится к минимуму (вплоть до ритуального молчания), либо приобретает камерный, домашний характер. Весенне-летний период повсеместно на территории расселения восточных славян напротив – насыщен обрядовым пением. Звук постепенно покидает границы дома: сначала осваивает улицу, затем деревню, далее – прилегающие угодья и стремится охватить весь мир; эта тенденция достигает своего апофеоза в купальской обрядности. Первой точкой музыкального освоения пространства выступает именно масленичная неделя.

Расширению звуковой границы синонимично буквальное освоение пространства. Человек постепенно покидает двор, а, выходя на улицу, – обнаруживает активное двигательное начало, постепенно наращивая и усложняя свою кинетическую амплитуду. И первая кульминация не случайно приходится именно на период масленицы. Если святочные ритуалы в основном совершаются в доме или стремятся объединить пространство деревни, то в масленицу человек выходит на улицу, за деревню, на гору – в места ритуальной коммуникации с «иным» миром и Богом. Все основные масленичные ритуалы сконцентрированы на открытом пространстве и в этом состоит главное отличие масленицы от других – принципиально «зимних» обрядов. Выход на улицу имеет глубокий мифоритуальный смысл и воплощает идею движения, активности – основную идею весеннего времени.

Ритуальное пространство масленицы наполнено различными видами двигательной активности: это шествия по деревне (проводы-похороны Масленицы), катания на лошадях, обходы дворов, катания с гор, бег (вокруг костра, бег с мазилками по деревне и др.), прыжки, перепрыгивания (через костёр, у костра), пляска (у костра), валяния в снегу, кулачная борьба, «взятие снежного городка», толкания, вскидывания рук, взмахивания (например, размахивания снопом, чучело Масленицы “кланяется” в окна), качания (качают друг друга, качают молодожёнов), в том числе – качания на качелях, подвижные игры (лапта, шелугá, горелки) и др.:

В конце недели обрядовая структура приобретает всё бόльшую плотность, время и пространство постепенно сжимаются, заметно повышается концентрация ритуальных действий. Не случайно эти дни именуют «Широкой масленицей». Начиная с четверга масленичной недели, основными участниками обрядовых действий выступают дети и молодёжь, что полностью согласуется с идеей весеннего обновления. Звуковое поведение человека в масленичных ритуалах также принципиально жестовое, активное. Все масленичные формы исполняются истово, громко, в высоком регистре. Этот звуковой эталон закреплён в народной терминологии, ср.: «Вот так всё и крычешь. Чавó на ум попадёт, то и крычишь» (Тверская обл., Удомельский р-н), что есть мочи, на всю глотку, на всю деревню кричим (повсеместно), «на все роты кричали», «масленские песни пожилые играли – аж лихо!» (Брянская обл.).

С.В. Подрезова, Е.В. Самойлова
"Традиции празднования масленицы в Северо-Западном регионе"