ФУНКЦИИ СВЕЧИ В ОБРЯДАХ, СВЯЗАННЫХ СО СМЕРТЬЮ, ПОГРЕБЕНИЕМ И ПОМИНОВЕНИЕМ. ЧАСТЬ 4.

ФУНКЦИИ СВЕЧИ В ОБРЯДАХ, СВЯЗАННЫХ СО СМЕРТЬЮ, ПОГРЕБЕНИЕМ И ПОМИНОВЕНИЕМ. ЧАСТЬ 3.

Обычай обжигания, чтобы очистить умершего и обеспечить ему благополучный переход, в русской традиции фактически отсутствует, но с ним частично может быть сопоставлен русский обычай «отпущения души», который мог как бы завершать собой основной этап перехода, и исполнял его обычно священник: «В сороковой день священник отпускает душу, и она отправляется в уготованное для нее место...», а мог быть проведен в самом начале перехода, и исполнялся в таком случае только своими, внутрисемейно, без посредника в лице священника, что в данном случае, возможно, свидетельствует о более древней форме: в ряде губерний дореволюционной России отпускание души происходило сразу по смерти и требовало участия всех родичей, а также обязательного зажжения ими свечей: «...после смерти домочадца, все, кто находился в избе, взяв по зажженной свече, выходили за ворота дома и молились на восток — „отпускали душку"».

На территории Рязанской обл. обычай «отпускать душу» активно сохранялся вплоть до 1930-х гг., причем выход всех домочадцев с зажженными свечами к воротам сопровождался там обязательным плачем, а соседи, «слыша плач, крестились и приговаривали: „Кончился, дай ему Бог Царство Небесное, рай пресветлый, хороший был человек"». Заметим, что в таком виде обряд мог проводится и на «сороковины», в общепринятый для «последних проводов» срок. Стоит упомянуть, что у болгар среди принятых ритуальных действий сорокового дня также устраивалось общее моление, напоминающее по сути своей «отпускание души»: в заключение поминальной трапезы, когда к столу выносилась в горшочке обязательная вареная пшеница (= кутья), все присутствующие вставали и каждый, стоя, с горящей свечой в руке, вслед за священником молился о душе покойного... — «Тая душа що починала, Бог да я прости [Душу новопреставленного раба Твоего, прости, Господи]». Во многих местах Рязанщины был зафиксирован обряд «совершение кануна», который безусловно должен был восприниматься как этап очищения души умершего и подготовки его благополучного перехода. Согласно описаниям, около обмытого и обряженного покойника устанавливался с понятной ориентировкой на передний угол столик («канунница»), на который ставили «стаканчик с медом и прикрепленной к нему свечкой, а также плошку с солью и свечой и буханку хлеба, объясняя это тем, что как встречают человека, так и провожают хлебом и солью. Рядом ставили небольшую чашку с зерном и воткнутыми в нее свечами...» (Шац. р-н). Свечи горели на кануннице и во время службы, и все то время, пока покойный находился в доме. Бывало, что на совершение этого обряда уходило «штук двести свечей». После погребения мед с канунницы, как правило, относили в церковь, где он стоял до 40-го дня, а зерно уносили на кладбище и рассыпали по могилам.
Еще одним довольно специфическим компонентом похоронного обряда, который распространен в русской традиции и о котором в других славянских традициях упоминаний не встретилось, была так называемая встреча. «При выносе покойника из дома родственники покойника берут с собой стречу (новг.), встречник, первую встречу (ряз.), перву встречу, подорожну (влад.), стрешник (костром.) — обычно это пшеничный пирог или кусок холста, в который завернуты восковая свеча и монета — и дарят первому встречному. Это делают для того, чтобы покойному простился его первый тяжкий грех (ряз.). Получивший «перву встречу» считается счастливым: на том свете его будет первым встречать покойный, загораживая от «плохих путей» в ад и постилая холст на пути к местам блаженства (влад.)».

«Встреча» не является единичным случаем проявления взаимной заботы в отношениях живого с мертвым, эта же взаимность просматривается, например, в сопровождении покойного к храму на отпевание и до самой могилы с зажженными свечами в руках, что считалось важным не только для души умершего, но также и для собственной души каждого провожавшего, потому что в рай идут те, кто «во гробе умерших со свечами провожали до Божьей до церкви, до сырой земли...»; а у В. И. Даля встречается еще более определенное «кого проводишь со свечой, тот тебя и встретит со свечой (говорят там, где обычай ставить ко гробу в церкви свечи)».
В конечном счете с этим принципом взаимности связан и обычай ставить свечи за души умерших, ведь, как известно, сами они о себе помолиться не могут, но ждут поминовения от (своих) живых, за которых «молятся там денно и нощно...». Согласно некоторым представлениям, бытующим в народном православии (если судить по текстам обмираний), в мире «ином» как центр земли обетованной высится небесный храм, куда умершие приходят молиться за живых. Там и самим им можно очищаться от грехов, но доступно это «только тому, за кого на земле молятся Богу и подают за него бескровную жертву». Остается добавить, что церковь небесная отличается от земной необыкновенной красотой и размерами, а также тем, что вся она наполнена светом, так как свечи горят в ней бесконечными рядами и «как у моря не видно другого берега, так и я не могла глазами найти конца свечам...».
Во время ритуалов поминовения огонь и свет продолжали играть важную роль, причем свеча здесь, как и прежде, остается полифункциональной. У всех славян в той или иной степени можно найти свидетельства, что поминальные свечи использовались ими в качестве атрибута, необходимого для обретения (или поддержания) душой умершего той нормы, с которой связывалось желанное упокоение в мире «ином». Так, например, у русских, чтобы «отмолить» грешную душу, «нужно три года на Пасху освятить 40 яиц и купить 40 свечей, 2 коробки спичек. Осветить надо первым, чтобы успеть раздать, это следует встать с краю, где начинает священник святить, и потом раздать, кому яйцо, кому свечу зажжену. Зажигать отдельной спичкой. Если это выполнить, то через семь лет их Господь выведет из ада» (рус.). У болгар, которые сохранили поминальные сроки в беспрецедентном объеме, — в 3, 9, 20, 40-й день, в 3, 6, 9-й месяц, а также и в 3, 5, 7, 9-й год после смерти родные отправлялись на кладбище, поливали могилу водой и вином, зажигали свечи и раздавали людям кутью и хлеб. Сербские женщины на «задушницы» (осенние и весенние поминальные дни) также поливали могилы родственников и зажигали свечи за упокой их душ.
А в Македонии в годовщину смерти или на Троицу на могиле родича возводили с помощью соседей «дом» (приклад), который складывали из плоских камней и делали в нем «окошко», куда обязательно ставили зажженную свечу. У западных славян (пол., чеш., луж.) было принято непременное посещение кладбища ранним утром 1 марта с зажженными факелами, где по умершим служили панихиды и оставляли на могилах угощение, а словаки и моравы традиционно зажигали свечи на могилах родственников на Акиндина и Пегасия (2 ноября) на так называемые душечки, второй день праздника всех святых и т. д.
Таким образом, поминовением можно облегчить участь умерших, поддержать их молитвами, подаянием и зажигаемыми «за их души» свечами, причем не только на могилах, на кладбище, но в церкви и в первую очередь перед ликом той, которая всегда являлась безусловной защитницей мертвых душ — Богородицы. У боснийских сербов бытует поверье, что из свечей, поставленных Матери Божией за души покойников, она плетет сеть, с помощью которой извлекает несчастные души из ада и помещает их в рай. Почти такое же поверье было распространено на Западной Украине (Галиция, конец XIX в.), там женщины считали, что при вытаскивании конопли из воды хоть одно перевясло надо бросить по течению для Богородицы. Из такой конопли Богородица прядет нити и сплетает сеть, которую она затем забрасывает в адское пекло и вытаскивает оттуда не очень грешные души. С этим представлением явно перекликается одна из болгарских легенд, в которой рассказывается, как однажды «Божа майка» заснула, но ее разбудил св. Петр, чтобы показать чудо: спасенные молитвами грешники переходят из ада в рай по тонкому конопляному волокну.


А.В.НИКИТИНА. ФУНКЦИИ СВЕЧИ В ОБРЯДАХ, СВЯЗАННЫХ СО СМЕРТЬЮ, ПОГРЕБЕНИЕМ И ПОМИНОВЕНИЕМ.