Делёж Дедов

Старинный славянский осенний праздник поминовения предков – «Осенние Деды», знаменитый у многих родственных нам народов своими красочными обрядами и шумными шествиями ряженных 1, у нас, в позднее время, «распался» на двое. Сам помин, как таковой, перешел, не в последнюю очередь, на «Дмитров день» (26 октября) – «митровские деды», а часть обрядности, в том числе и скоморошьи забавы, на «Кузьминки» (1 ноября) – «кузьминые деды».

Во время «кузьминок» разыгрывали потешное действо: женитьбу Кузьки и его похороны. По ряду признаков игру можно отнести к обычным затеям, происходящих во время «проводных обрядов»: «Масленица», «Кострома/Ярила», «похороны мух», «Дударь». И, если на Масленицу хоронят Масленицу/Мару, а на Купалу – Кострому/Ярилу, то, стало быть, на «Дедов» - хоронят Деда, Пращура. Выраженное чрез игру, где в землю нисходит неясный Кузька, обрядиво обращается именно к погребальным и поминальным смыслам, как наиболее уместным в ходе праздника, посвященного поклонению предкам. Дед – образ собирательный, как представитель всех ушедших, всех предков рода, и, явно и сам – Род.

Скоморошина о дележе Деда, что творима днесь нами на «Осенних Дедах», зачиналась с малого – с помысла о том, какова же суть игры с погребением предка. Коли наши празднества отмечают собой даты первого события – первого дня мира (Красная Горка, а ныне – Масленица), первой свадьбы (Сварога и Лады), первого боя (Перуна и Змея), то тогда поминок всех предков «Осенние Деды» 2 - это дата первой смерти. А кто умер самым первым? Род, когда порождал из себя самого весь белый свет 3. Посему и игра, поначалу изображавшаяся нами как лишь шутейные похороны и поминки Пращура-Деда, развивалась именно в таком направлении. Чрез смешное, зачастую на грани скоморошьей непристойности, подается священное, тайное. Так было везде и всегда, и это известно. Игра, потеха – но в корне всего этого: мудрое и непреложное. Позднейшие похороны Кузьки, что вовсю исполнялись на Новгородчине Нижней еще в двадцатом веке, отголосок старинных скоморошьих затей, на грани радения Богам, описывающих то самое, первое погребение, которым творен был мир…

Потешание сие открывалось не сразу, а в меру 4. Понимание приходило постепенно, в свой черед. Складывались слова, в обряд вносились новые затейства, призванные, с одной стороны, еще более возвеселить дух наш, а с другой – отобразить то тайное, что в действе узреть можно… Пусть изложено будет по-порядку…

Год 1999 (Обнинск, курганы). Образ Деда был весьма и весьма прост – всего лишь березовое поленце. Воистину, и в малом можно запечатлеть великое… Жребием из присутствующих дед была выбрана «вдова», что дурным голосом вопила по «усопшему». Двое, держа «Деда», обносили его вкруг древнего кургана. Следом шла причитающая «вдовица», а за ней все остальные. «Покойник» был погребен в наличествовавшей тут же яме, вслед за чем были налажены поминки. Надо сказать, весьма простые… Потом были воинские забавы, что и понятно – тризна как никак…

Год 2000 (Обнинск, Зайцевский овраг 5). По хитрой задумке, «Дедов» было изготовлено двое. Один из жухлой травы, а другой испечен из теста. И вот втащили травяное «тело» с возгласами: «Деда околелого под забором нашли! Не ваш ли?» В круг вступили двое ряженных, каждый из которых утверждал, что дед – именно его. В ходе перепалки были сделаны попытки оживить «умершего»: его окликали на ухо, делали дыхание из рот в рот… 6 Народ, что при сем присутствовал, разбился на две части, дабы подержать лишь одного из заявляющих о своих правах на Деда. От каждой части выступили бойцы, что сошлись на Калиновом Мосту, богатыри метали бревно кто дальше, волхвы противных сторон им всяко подколдовывали. Не выяснив на чьей стороне правда, ряженные стали тянуть «тело» в разные стороны, и, конечно же, «Дед» разорвался пополам. Тут-то и выпало «Завещание Дедки» 7!

Деда съели с шутками и прибаутками. Потеха удалась на славу! У костра помянули «покойного» добрым словом и чарой полной. Девицы пели песню, про умершего старого мужа:

Да й помер, помер старый,

Ой, да й помер невдолугий,

Ой люлюшки, люли,

Да й невдолугий.

Я за молодого пойду,

Да й лучшую долю найду,

Ой люлюшки…

Я за молодого пошла,

Да й худшую долю нашла,

Ой люлюшки…

Да за старым же я ела

Орешки да пампушки.

Ой люлюшки…

За молодым же я ела

Кулачки да обушки,

Ой люлюшки…

На могилу ходила,

Ой, я старого будила,

Ой люлюшки…

- Ты устань, устань, старый,

Устань, невдолугий,

Ой люлюшки…

Погляди на мое тело,

Ой, уж кровью вскипело.

Ой люлюшки…

Было ж мене хановати,

По батюшку взывати,

Ой люлюшки…

Год 2001. События развивались по ходу прошлого года. Нашли «Деда», а на сей раз это был только сладкий пирог, с кремовой окантовкой и ярко выраженным гоем; в тесто были запечатлены знаки – орех, деньга и уголек (к счастью, богатству, невзгоде). Ряженные пытались его делить, народ принял стороны кто одного, кто – другого, и затеял мерянье силами. Вдоволь напотешившись, порешили, что вышла ничья. Ряженные стали делить «тело» на всех. Один вырезал из пирога куски («печень», «ногу», «ухо»…), а второй, не видя того, что было вырезано, произвольно назначал, кому это надлежит отдать. Стоящий поблизости волхв Велеслав толковал истинное значение каждого куска для его обладателя. Когда все были наделены, оставшиеся от «Деда» «кости» были разыграны на загадках. Загадки были «с картинками» 8, и угадавший получал от ряженного заслуженную «кость» - сладкий кус. После – игры и у костра, пир, песни…

Год 2002. Ход скоморошины в целом был повторением прошлогодней затеи. Единственное различие – другие ряженные. Дед был сладок просто до безобразия! Песнь ко предкам, исполненная четырьмя девами на разноголосье, на сей раз прозвучала во время жертвоприношения:

Из-за лесу, лесу темного,

Из-за моря, моря синего,

Выходила туча грозная.

Не дождлива, не погодлива.

По утру раным-ранешенько

Выпадала бел порошенька.

Как по этой, по порошеньке

Выходили люди вещие

Как Богам они кланилися,

Середь лесу становилися,

Середь лесу, лесу темного,

Возле дуба вековечного

Со кукушкой думу думали,

Со кукушкой речь говаривали,

Да кукушечке наказывали:

Ты лети, лети, кукушечка,

В чужедальнюю сторонушку,

Ты скажи, скажи, кукушечка,

Нашим батюшкам земной поклон! 9

Дележа же не было, а была распродажа. Оглашалось, какая из частей была отрезана от «Деда», а присутствующие давали за кусок цену. После торга, часть «тулова» получал давший больше. Купленные куски истолковывались сообразно, а оставшиеся кости разыграли загадками. Полученный барыш был пущен на хмель для поминок по «Деду».

Год 2003. «Дед» был найден, но состязаний по поводу правообладания «телом» не проводились. Дележ на сей раз был инаков. От всех присутствующих было собрано по жребию, что складывались в большую крынку. Урядник каждый раз, перед тем как потянуть жребий оттуда, потряхивая сосудом, чтобы жребии равномерно перемешивались (помогая им рукой), заводил песню, кою потом подхватывали уже все:

Тяну, тяну, не могу,

Тяну Деда за ногу,

За ногу, за боки,

Да помогут Боги!

Что достанется,

То и станется!

На последних словах урядник подхватывал тот жребий, что сам просился в руку, и вопрошал: «Чья?» Его помощник во время песни вырезал из пирога кусок и держал его наготове. Хозяин жребия вызнавался и ему тотчас вручали часть «Деда», с толкованием того, к чему сие. Остатные куски были разыграны через соромные загадки.

Но это еще не все.

Способов на дележ «Деда» и видов его «тулова» еще много есть у нас, выбирать из чего имеется! Вот, например, часть оных:

1. Бросать вверх отрезанные куски, оглашая, что это (девицы явно будут бросаться на гой). Кто что поймал – тому то и будет.
2. Каждый не глядючи ломает кус от круглого хлеба-«деда». Сие не толкуется никак, важно лишь само совместное приобщение.
3. Части «тела» «Деда» пекутся отдельно и делятся как душе угодно.
4. Части тела делаются из обожженной глины и делятся или распродаются – бо сие оберег той части тела, кою собой являет.
5. В сосуд сложить жеребейки с перечисленными частями «тела», откуда их будут доставать сами участники действа. Что достали – то им от «тулова» и отрезается.

Сложены еще и особые словеса на дележ Деда, кои в свою пору еще прозвучат. Зачин есть («А вот, добры люди – чей жребий будет?») и толкованья имеются…

«Прожил наш Дед

Не одну тыщю лет,

А теперь наш Дед

Попал на тот свет.

За ужином позавтракать торопился,

И вот, на те – подавился!

Да и ел наш Дед что попало,

Вот его и не стало.

Теперь лежит, не дышит,

Ручкой, ножкой не колышет.

А в желудке у Деда

Чего только нету:

И того, и сего и поболе того!

Кому вот что достанется –

То и станется!

Гривна – на успех,

Уголек – на смех иль на огрех,

А орех – так и лучше всех!

Что вам Дед пошлет, то вас и ждет!» 10

1 Хэллоуин.

2 В отличии от «Дедов весенних» (1 мая), когда почитают предков, умерших не своей смертью – так называемых «заложных» покойников.

3 Если Род породил мир на Масленицу (весеннее равноденствие), то вполне закономерен вопрос: а как тогда Он мог умереть лишь почти к концу осени? Что тут можно ответить? Так ведь и в мире людей умершего принято хоронить не сразу, а лишь через три дня. А здесь – три времени года: весна, лето, осень.

4 Не сразу, к примеру, пришло, по сути, основное положение – а именно «съедобность» Деда. Обрядовая выпечка в виде людей используется на свадьбах. Известен бутурлинский пряник, совершенно тождественный нашему Деду. На том прянике, что видел я, глазурью был изображен гой, притом, затейливо…

5 Празднество с 2000 по 2003 годы проводилось на капище, что во Зайцевском (Белкинском) овраге.

6 Сейчас видится, что не все способы были перепробованы: можно было бы сделать прижигание (а соломенный «Дед» вполне бы мог загореться!), насильственное вливание в его уста пива, да что там! Можно было заставить девчат целовать «покойного», в надежде (тщетной конечно), что оный оживет.

7 Текст «Завещания» напечатан в сем же издании.

8 Далее песня повторяется сначала еще два раза, заменяются лишь последние строчки: «Нашим матушкам челобитьице!» и «Роду нашему поклонение!»