Руна Феу (Fehu), F.

1)Готическая реконструкция имени этой руны - faihu - владение.
Эта руна ассоциируется с домашней скотиной и материальными вещами. Соответственно основным ее толкованием, при гадании, станет собственность или роскошь. Используется она практически в любом виде человеческой деятельности, но при этом, практически всегда связана с материальными ценностями. Значит, истолковывается она только, как материальная вещь или событие и, ни в коем случае, не должна расшифровываться, как духовное состояние человека.
Многие специалисты по рунам связывают Fehu с именем Локи, поэтому и считают, что Fehu способствует развитию сообразительности, прозорливости и ловкости. Также ее имя иногда связывают с именем Фрейи, являющейся богиней любви, поэтому Fehu оказывает помощь в сфере любовных отношений и привязанностей.
Она обозначает первородный и неподатливый Огонь. Обладает энергетикой “Огромной бури” и сверкающей молнии в диких местах. Это зарождение бытия на высшем уровне. Энергия этой руны абсолютно неуправляема и способствует свершению магических ритуалов, направленных на скорые и резкие перемены.
Ее можно использовать:

Род - славянский бог
Каждый народ знает своего первого бога – живую и бесконечную в пространстве и времени Вселенную, сотворившеюся силой мысли. У всех народов космос был один, но, одновременно, его было бесконечно много. Так и бог был един и множественен одновременно. И все, что существовало в мире, было лишь малой частью этого бога. У древних славян главным богом был Род. Он был создателем мира, причиной всех причин, первичным духом, создавшим все существующее.
Древние славяне полагали, что изначально Род находился внутри некой пространственно-временной единицы, которая существовала за пределами бытия. Однако до Рода никакого бытия, так же как и небытия, не было. Свет, тьму и все существующее создал именно Род. Как говорили славяне – родил. От этого слова и произошло имя этого верховного бога. Хотя у Рода было множество имен, например, Вышний (или Всевышний) бог, Свентовид, Белбог. Именно

Когда-то недалеко от Смоленска в верховьях реки Сож на высоком холме среди дубовой рощи стоял храм Сварога. Это было четырёхугольное строение из рубленых брёвен священного дерева Богов — дуба. Само святилище было двухэтажным, его украшала пирамидальная крыша, а по краям — четыре угловые маленькие пирамидки, и на каждой из них была маковка. Эти золотые маковки были символом огня и были изображены в виде двойной свастики. Внутри на первом этаже храма была библиотека, а на втором, под куполом, стояла пятиметровая позолоченная статуя самого Сварога. На голове его был золочёный шлем, на шишаке которого сидел орёл — символ неотвратимой яростной победы.

В древние времена наши великие Предки использовали магическую силу оберегов во всех сферах своей жизни. Многие сакральные символы сохранились и в наше время, благодаря которым мы можем использовать волшебную силу для своей защиты. Одним из уникальных славянских оберегов считается Звезда Лады Богородицы.

Велес. Часть 1.
“Среди археологических находок пока отсутствуют зооморфные маски, которые изготавливали из нестойких материалов - шерсти, меха, тканей и т. п. Судя по этнографическим данным, в русских областях основными новогодними масками были маски коня и быка. Для белорусов и в меньшей мере для украинцев характерна маска козы. Общераспространены “игры с медведем”, главным участником которых выступал дрессированный медведь или ряженый в медвежью шкуру, вывороченный тулуп, гороховую солому (“гороховый медведь”). Связь медвежьей потехи с аграрной магией отчетливо выступает в позднем скоморошестве и славянской праздничной обрядности. Вслед за ритуальным “убийством” медведя следовало его “воскрешение” при помощи “доктора”, поводыря-цыгана или других персонажей. Как ни в чём не бывало, зверь вставал и начинал танцевать. В игре, символизировавшей триумф жизни над смертью, подчеркивались эротические мотивы (декламация непристойных стихов, вырезанный из дерева фаллос, носившийся ряжеными), которые отчетливо указывали на связь образа медведя с культами плодородия (конец его спячки знаменовал начало весны). Реликтом действий являлись совместные спектакли медведя и “козы”, которые дожили до начала XX в. В святочных маскарадах европейских народов ряжение медведем и козой связано с брачной и земледельческой символикой, с пожеланиями благополучия владельцу усадьбы. Скоморох с медведем и его помощник в вывернутой шубе и рогатой козьей маске, щелкавшей деревянной челюстью, - излюбленные персонажи старинного народного “театра” и русских лубочных картинок. “Коза” выкидывала замысловатые коленца под барабанную дробь и перестук деревянных ложек с бубенчиками на ручках”.

РУСАЛКИ. ЧАСТЬ 2.
Необходимо отметить, что русалкам приписывалась функция обеспечения не только запретов, связанных с земледелием. Касались эти запреты и почитания предков: «Часть поминальных блинов оставляется на могиле в жертву русалке. Кто на русальной неделе забывает о своих покойниках и не делает им приношений, тому мстят русалки». В другом случае современная быличка о том, как русалка не позволила брать воду в реке ночью, относится к сфере соблюдения запретов в быту. Автор повествования описывал это так: «Мы только подошли — стоит женщина! Вся в белом, как снегурка. Все у нее горит около головы так. У этой проруби конской стоит и грозит пальцем: «Вы знаете, что в двенадцать часов ночи на прорубь ходить нельзя? Хоть у соседки ковшик воды попроси, а не ходи». Вот так стоит и грозит.. .»

Кроме того, Л.Н. Виноградова констатирует, что по этнографическим источникам известна связь русалок с прядением, пряжей, нитками, полотном или полотняной одеждой.

Лучше понять одновременное наличие у той или иной богини совершенно различных, а иной раз и взаимоисключающих черт нам помогут русалки — персонажи «низшей» мифологии, но именно благодаря своему невысокому статусу не оказавшихся целью главных нападок духовенства. Возникновение их образа в языческую эпоху особых сомнений не вызывает — скорее всего, именно их имел в виду Прокопий Кесарийский, писавший в VI в. о почитании славянами рек и нимф, которым они приносят жертвы. При этом образ и функций русалок достаточно хорошо были изучены исследователями, собравшими о них богатый этнографический материал. Рассмотрение персонажей «низшей» мифологии, о которых достаточно много известно, поможет нам лучше понять логику мифопоэтического сознания и в отношении образов «высшей» мифологии, сведений о которых сохранилось гораздо меньше.

МОРАНА И БАБА-ЯГА. Часть 1.
В этом отношении гораздо более верным представляется подход В.Н. Топорова, который сопоставил образ бабы-яги с женским хеттским персонажем, обозначаемым в текстах термином salsugi, который являлся главным церемонимейстером в обряде похорон, принимал умершего в царство смерти и помогал ему совершить переход в потусторонний мир. Данный подход помог понять, как в одном образе совмещаются столь разные черты: «Ритуальное прошлое бабы-яги и сравнение ее с хеттской sugi объясняет наличие наряду с бабой-ягой — злой похитительницей ипостаси доброй вещуньи, помогающей герою в его странствиях, которые являются прообразом посмертных скитаний души». Некоторые сказки описывают жилище бабы-яги как построенное из человеческих костей. В связи с этим В.Н. Топоров отметил, что и в хеттских текстах не раз упоминается «дом кости, костных останков», связанный с божеством подземного мира. Любопытную параллель жилищу бабы-яги мы видим в культуре лендель, датируемой 5000—4500 гг. до н.э. В могиле девочки в могильнике Асода на территории современной Венгрии была найдена одноногая модель святилища с птичьей головой на кровле . Хоть нога в данном случае человечья, а не птичья, однако показательно сочетание птичьих и человеческих элементов в конструкции святилища, равно как и то, что оно было связано с представлениями о загробном мире. Подтверждает гипотезу В.Н. Топорова и то, что еще в X в. ибн-Фадлан описал существование у русов руководившей человеческим жертвоприношением во время похорон особой старухи-жрицы, которую он называет «ангелом смерти».

Имеются ли какие-нибудь другие данные, подтверждающие предположение о том, что на формирование образа Софии в Новгороде в христианский период повлияла славянская языческая богиня, соотносящаяся с планетой Венерой? Такие данные имеются. Касаясь утверждения одного своего современника о связях новгородских словен с западными славянами и их прибытия из Вандалии, В.Н. Татищев писал: «Ректор Апиц во утверждение сего приводит, якобы новагородцы древле герб имели воловью голову, как и мекленбургский; токмо я сего нигде не нахожу, токмо что идола Мокоса имели с воловьею главою». Поскольку это указание может помочь нам точно определить языческий прототип новгородской Софии, внимательно взвесим все аргументы за и против его достоверности. С одной стороны, В.Н. Татищев жил и творил в XVIII в., в результате чего сообщение это является весьма поздним, и, самое главное, непонятно, на каких источниках оно было основано. Есть и другие основания для сомнения в достоверности этого сообщения. Хоть имеются достаточные основания предполагать существование в Новгороде культа какой-то языческой богини, однако ни один средневековый источник не отмечает существование там поклонения именно Мокоши. Кроме того, по фольклорным материалам последняя была связана с прядением, а не властью, и, кроме того, в Новгороде уже почиталась Параскева Пятница, заменившая в христианскую эпоху эту богиню. Однако при ближайшем рассмотрении эти возможные возражения не являются столь безусловными. Мокошь в записях XIX в. явно представляет собой «сниженный» вариант изначального образа, из которого крестьянки сохранили в первую очередь те его стороны, которые были близки именно им.

В свое время В. А. Городцов высказал предположение, что всадники на конях без небесных знаков, предстоящие перед великой богиней в русской вышивке, — это «цари — владыки земные, получающие милостию божиею свою власть. Некоторые из этих всадников молитвенно простирают руку к богине, а некоторые возносят эту руку кверху с предметом, напоминающим сосуд». Данное предположение вызвало критику А.К. Амброза, который, исходя из общетеоретических соображений развития религии в классовом и доклассовых обществах, решительно отверг данную точку зрения: «Поэтому нельзя согласиться с В.А. Городцовым, приписавшим русским аграрно-магическим вышивкам языческой поры концепцию божественного происхождения земной власти. Богиня олицетворяет мать — Сыру Землю так, как она представлялась земледельцу. Поэтому ее мужские спутники даны в очень архаической трактовке, восходящей к ранним этапам земледельческой религии: не как самостоятельные могущественные боги, а лишь как прибоги, супруги Великой матери».