В народе существует целый ряд поверий и предписаний относительно использования заговоров – начиная с сохранения и передачи их текстов и заканчивая собственно применением. Например бытует поверье, что тексты заговоров нельзя передавать людям старше по возрасту – от этого они могут потерять свою волошебную силу. Поэтому хранители заговоров («знаткие люди», «чаровальники» и т.д.) передавали их преимущественно тем, кто в дальнейшем должен был продолжать практику применения заговоров.

Заговор произносится на особый манер – нарочито изменённым голосом (громче либо тише обычного, нашёптыванием, бормотанием и т.п.) и сопровождается учащением либо напротив замедлением дыхания, в зависимости от предназначения заговора и личного практического опыта человека, читающего заговор.

Запреты на купание, ориентированные на Ильин день, несколько размыты, так как по мнению одних нельзя купаться после этой даты, а по мнению других – нельзя купаться уже в Ильин день непосредственно. Первая версия может быть существенно дополнена указанием на то, что в этот день купаются в последний раз, причем купание носит отчетливо ритуальный характер: тамбов.«Ну, вот это вот Ильин день у нас называется, прямо двенадцать раз ныряют» (Махрачева, С. 104), воронеж. «Купались в реке двенадцать раз» (АС 3, № 978).

Девушки купались в воде, освященной присутствием (купанием в ней ) Громовержца, для обеспечения себе лучшей доли: «В праздник Ильи люди собирались у родника в лесу около деревни Стайки Ушачского района. Тут на горе до 1938 года стояла деревянная Свято-Ильинская церковь. В старые годы девушки, чтобы скорей выйти замуж, в этот день купались в роднике и водили хороводы» (Дучыц, С. 86).

Правила поедания хлеба. Отношение к хлебным крошкам.

"На хлеб селянин смотрит как на предмет культа: во время еды его крестят, когда уронят хлеб, - поднимают и целуют, на хлебе клянутся. Крошить хлеб не смеют, как и потом топтать ногами крошки и выбрасывать в мусор" (Маринов 1914, 51). Болгарские проклятия и клятвы: ״Да го убие хляб в главата"; "да ме убие тоя хляб" говорят о высоком престиже хлеба, ср. параллельные консгрукции: "Да ме убие господ; да ме убие храм божи" (Петев 1904, 5 ,6).
"Хлэп трэба пoвaжáть, наестиса, дай полежать, а хлэба нэ забрасывать никуда ..." (Дроздынь Рокитновск. Ровен. А. С. 1978 г.) "Так как хлеб – дар божий, то его нельзя бросать, крошить на землю, отзываться или говорить о нем дурно - все это считается грехом" (Мещовск. Калуж. ־ СРНГ 7, 272).

Данная работа рассматривает такие вопросы как:

- Гость в народной культуре
- Семантика праздничного застолья
- Пространство вокруг стола
- Пространство на/над столом

"..Гостеприимство считается крайне характерным для народной культуры; так, М.Забылин пишет: «Как остаток старины мы встречаем его и сейчас в отдалении от столиц и больших городов. Там и до сего времени существует обычай, чтобы проезжего и прохожего пригласить к себе в дом, накормить и успокоить по возможности. Так было и встарь»[1]. Такое радушие и забота о случайном госте имеет свое объяснение.

В народной культуре гость рассматривается как «лицо, соединяющее сферы «своего» и «чужого», объект сакрализации и почитания, представитель «иного» мира»[2] по определению этнолингвистического словаря «Славянские древности». Так как любой гость «воспринимается как носитель судьбы, лицо, могущее повлиять на все сферы человеческой жизни»[3], хозяин «стремится как можно лучше принять гостя, надеясь путем символического договора с высшими силами, представителем которых является гость, обеспечить свое будущее»[4].

Большое значение придавалось символике числа «два» в погребальных обрядах и в верованиях, относящихся к

смерти.Сербы были убеждены, что в семье, где в течение одного года случились две смерти, непременно будет третий покойник, ибо «первые два его зовут». Для предотвращения этого, при похоронах второго умершего закапывали в могилу куклу, «замещающую» третьего покойника; закалывали барана или петуха, а голову жертвенного животного хоронили вместе со вторым умершим. Из того же страха перед двумя смертями болгары Каменицы (Кюстендилский край) в день погребения не кололи курбан, так как нельзя было допустить, чтобы «две души вместе отправлялись на тот свет». По поверьям сербов Вост. Сербии (Сврлиг), третья смерть должна наступить потому, что «на том свете не принимают четное число».

Средневековые письменные источники настойчивее всего говорят о таком осеннем празднике урожая, и соединенное с ним празднование Рода и рожаниц приуроченное к осеннему равноденствию. Это время завершения основных сельскохозяйственных работ, когда яровые хлеба не только сжаты, но и весь урожай обмолочен и зерно ссыпано в закрома. Этнограф С. В. Максимов на основе собранных им наблюдений и корреспонденции так характеризует праздник урожая:

"Празднество это, в зависимости от урожая, отличается большим разгулом. При видимо благополучном результате жатвы "оспожинки"справляются иногда в течение целой недели: чем урожайнее было лето, тем продолжительнее праздник".

"Это деревенское "пировство" развертывается по всем правилам хлебосольства и со всеми приемами гостеприимства по преданию и заветам седой старины и по возможности широко и разгульно" 176.

Нас с вами всё пытаются убедить- Русь приняла христианство в конце 10 века.

Давайте почитаем источники- так ли это?
В летописях, церковных уставах и в особенности в поучениях духовных лиц нередко встречаются указания на божества, которым русский народ поклонялся в язычестве; во многих местах почитание языческих божеств сохранялось в народе в течение еще нескольких столетий после принятия им христианской веры, и следы этого поклонения далеко не исчезли еще и в наше время. Наиболее распространено было, очевидно, поклонение стихийным божествам, явлениям природы, а именно: светилам небесным, огню и воде, земле, камням и горам, деревьям и рощам (и живущим в них духам). Константин Багрянородный (в 9 в.) рассказывает, что «россы (на пути в Царьград в 949 г.) у весьма великого дуба приносили в жертву живых птиц».
В церковном уставе, приписываемом Владимиру Святому, запрещалось молиться под «овином (т. е. огню), или в рощеньи, или у воды».2 «И огневе молятсь, зовуще его Сварожичем... молятсь огневе под овином», — говорится в Слове Христолюбца (по списку XIV в.) .

"Тот или иной цвет не всегда наделялся однозначной символикой. С одной стороны, желтый цвет мог восприниматься как нежелательный, например, в свадебном венке невесты: «В цей бiлий вiнок були вкрапленi з окрашеного воску квiточки рожевi, блакитнi, червонi, тiльки не жовтi» (Бєлiнська 1970: 426); неприятный: «Желтый цвет – разлука» (ЕУ-Хвойн-98), даже опасный: «Жолты красочки цвели не носите, а то курената послипнут. Лопух шо цвете жолтыми (т.е. кувшинку) нел’з’а вносить у дому. Лопух (кувшинку) у хату внесешь, док куры послепнут» (Полесье, с. Макишин) (ПА, XVI 2). В этих примерах негативное отношение к желтому цвету ничем не мотивировано. Л. Раденкович объясняет это отношение тем, что желтый цвет ассоциируется с увядающей растительностью и с желтой кожей мертвого человека (Раденковић 1996: 310). Последнее подтверждается практикой излечения желтухи по принципу «клин клином» - с помощью растений желтого цвета: так, ««дяциныю живтачку» успешно можно вылечить отваром из желтых диких бессмертников, в котором дитя купается и который в небольшом количестве дается ему внутрь» (Никифоровский 1897: 45. № 290).

Славяне, как и другие народы, "разворачивали" строящееся здание из тела существа, принесенного в жертву Богам. По мнению древних, без такого "образца" бревна ни за что не могли сложиться в упорядоченную конструкцию. "Строительная жертва" как бы передавала избе свою форму, помогала создать из первобытного хаоса нечто разумно организованное. При обычном строительстве довольствовались животными, чаще всего конем или быком. Археологами раскопана и подробно исследована не одна тысяча славянских жилищ: в основании некоторых из них найдены черепа именно этих животных.